даже завидует. Вот так я считал и остановился на достигнутом. А настоящий мастер должен постоянно повышать свою квалификацию, должен все время учиться. К сожалению, я это понял только недавно. Понял и засел за учебники… Ох, и нелегкое это занятие, скажу я вам, но уверен, что наверстаю упущенное…»

Роман подумал, что если бы не армия, то учился бы в институте. Мысленно он даже посчитал, на каком курсе был бы сейчас, и тяжело вздохнул.

«Как ни горько сожалеть о потерянном времени, ничего не поделаешь, видать, судьба. Надо было поступать после армии, но тут мама заболела… Это вообще-то не отговорка. Если честно, то я не готовился, не хватило силы воли. А ведь мог бы поступить, если бы засел за учебники! Но у меня же были планы поехать на Север, – будто говорил кто-то другой, оправдывая его поступки. – Нет, дорогой, это все отговорки, – закрыл он рот тому другому. – Так поступают только слабаки. С трудностями надо бороться и побеждать. Все решено: после поля иду учиться!»

Роман отвлекся и на мгновение забылся. Очередной раз его обогнал Антон. Он шел набычившись, ничего не замечая вокруг.

– Ты куда так разогнался, что с тобой? – окликнул его Роман, но тот молча проскочил мимо него.

«Прет, как на таран, ничего не слышит. Что-то с ним случилось. Может, расстроился из-за потерянных продуктов? Возможно. Но ведь уже прошло столько времени, острота момента давно потеряна. Значит, дело не в продуктах. Здесь что-то другое. Ага, вот в чем дело! – словно кто-то ему подсказал. – Он втюрился по уши в ту глазастую дивчину? Точно, он влюбился, все дело в ней. Зацепила его врачиха. То-то я гляжу, в последнее время он места себе не находит, мается бедный. Любовь зла, где-нибудь тебя подстережет. Ничего, дорога длинная – отойдет».

Стрелка часов перевалила за восемь, красно-оранжевый диск повис над линией горизонта, видневшейся в разреженной атмосфере предгорья. Совсем немного осталось до того, как сполохи малинового заката растворятся в поблекших сумерках протяженного северного дня. Внизу бежал шумный ручей, берега которого поросли густым ерником. К смолистому запаху лиственниц, нагретых солнечными лучами, примешивался дурман багульника, поднимавшегося по южному склону распадка, а на северном склоне уже наступили густые, плотные сумерки. От земли веяло долгожданной прохладой, поглотившей жаркое дыхание раскаленного солнца.

Глава 26

Новые проблемы

Почти из-под самых ног Антона вылетел рябчик и тут же сел на макушку высокой лиственницы. Свесив голову вниз, он с любопытством рассматривал перегонщиков.

«Глупый какой! Лететь бы ему подальше от людей, так нет же, сидит и ждет чего-то. Вот так и попадают в суп. А этот будто знает, что стрелять в него не будут. Выстрели из карабина, если не промажешь, кроме перьев, ничего не соберешь».

Антон пронзительно свистнул. От неожиданности Шестёрка отскочил в сторону, и Антон с трудом его удержал. А рябчик только удивленно замотал головой.

«Да ты, оказывается, еще не пуганный! Мои почтари уже трижды снялись бы с голубятни».

Первый раз он увидел голубей у соседа дяди Миши. Они ворковали, перелетали с места на место и вели себя, как полноправные хозяева. Больше всех Антона поразил белоснежный трубач. Распушив хвост веером и задрав голову назад, он важно разгуливал по крыше голубятни. Вдруг он громко захлопал крыльями и, пролетев метров пять, приземлился на крышу дома, где сидели другие голуби. Только устроившись на новом месте, трубач стал так же важно вышагивать и там. Открыв рот, Антон с восхищением уставился на этого красавца.

– Ну что, нравятся голуби? – увидев горящие глаза мальчика, спросил дядя Миша.

– Очень, особенно этот, с пушистым хвостом. Вот это голубь! Какой он весь…

От восторга у него даже не хватило слов, чтобы выразить свое восхищение этой птицей.

– Он всем нравится, – с радостью смотрел на изумленного мальчика старый голубятник. – Только трубач не летает по-настоящему. Все больше важничает, свой пышный хвост показывает. Он, видать, его и тянет к земле, шибко тяжелый. Этот голубь больше подходит для праздников – там, где надо пофорсить, пыль в глаза пустить, а настоящие трудяги вот эти.

Он показал на парочку каких-то невзрачных серовато-бурых голубков с маленькими головками.

– Николаевские гонные. Стоит их только поднять, они такую высоту набирают, что с земли почти не видать. Смотришь ввысь, а там только точки. Эти голуби летают без устали и не сачкуют, как трубачи и некоторые им подобные, пытаясь побыстрее сесть на чей-нибудь дымоход. Часами могут стоять на одном месте. В высшем пилотаже никто с ними не сравнится.

– А почтари? – не удержался Антон. Однажды он видел почтовых голубей в кино о пограничной заставе и запомнил, как они принесли сообщение о попавших в беду воинах. Благодаря этому вовремя подоспела помощь, и пограничники уничтожили нарушителей границы. С тех пор мальчик относился к почтарям с особой симпатией.

– Да что почтари?! Хорошие голуби, это бесспорно, но им подавай перелеты посолидней, а без дела будут маяться на крыше. Для таких полетов, можно сказать, они и созданы. Вот тут эти голуби на высоте. Их еще в Древнем Египте и в Вавилоне использовали, чтобы поддерживать связь. А это почти пять тысяч лет назад. Древние мореплаватели брали почтовых голубей с собой в дальние страны. В наше время их держат в основном ради спортивного интереса. Вернее, в спортивных целях, – поправился голубевод. – И я думаю, что по сравнению с голубями далёкого прошлого современные стали еще выносливей и быстрей. На отдельных участках скорость классных почтовых голубей достигает ста пятидесяти километров в час.

Дядя Миша насыпал на землю зерна, позвал голубей. Те дружной стаей слетели вниз, а трубач уселся ему на вытянутую руку.

– А это что за страшилище такое? – увидев смоляно-черного, точно вымазанного в дегте голубя, отшатнулся мальчик. – Ух, какой он уродливый!

У голубя был довольно крупный клюв, на котором наросли какие-то безобразные шишки. Глаза окружали большие концентрические кольца, не покрытые перьями.

– Вот это и есть один из таких почтовых голубей. Карьер. Так его назвали еще наши далекие предки. Когда-то он оценивался наравне с чистокровным арабским скакуном.

Насмотревшись на голубей, Антон выпросил у