Наступило молчание, потом Орелия попросила:

— Ты же будешь с ним доброй… да, Кэролайн? Он нуждается в доброте и понимании.

Но Кэролайн только рассмеялась, и не слишком мелодично:

— Это Дариус «нуждается в доброте и понимании»? — передразнила она Орелию. — А что насчет меня? Его сиятельство был очень со мной неприветлив весь вчерашний день и вел себя как медведь, у которого болит голова. Вот уж никто бы не назвал его страстно влюбленным и нетерпеливым женихом!

Она явно была настроена саркастически, и Орелия, поколебавшись, робко спросила:

— Кэролайн, ты… несчастлива?

Наступила недолгая пауза, затем Кэролайн вызывающе дернула подбородком:

— Вот еще, ничего подобного! А кроме того, медовый месяц тянется не очень долго, и Аделино подождет моего возвращения. Он поклялся, что не изменит мне за время, пока я отсутствую до нашей с ним встречи, и, хотя это может показаться странным, думаю, что он сдержит обещание.

— Но, Кэролайн, ты мне обещала, что после свадьбы станешь вести себя прилично! — опечаленно напомнила ей Орелия.

— А что ты называешь «приличным поведением»? Я тоже, и нетерпеливо, буду желать встречи с Аделино, если, конечно, мой парижский поклонник не покажется мне более привлекательным. Мы ведь, если помнишь, собираемся пару недель провести в «веселом городе»!

— Ну что я могу тебе на это ответить! — грустно отозвалась Орелия и, с болью в сердце посмотрев на отражение кузины в зеркале, едва слышно закончила: — Мне так хочется, чтобы… ты и маркиз… были счастливы…

— Когда мы говорим с тобой о счастье, то вкладываем в это слово разный смысл, и, ради бога, Орелия, перестань читать мне проповеди и поди узнай, что случилось с моим шампанским!

— Да, сейчас узнаю, — и Орелия шагнула было к двери, но, услышав за ней шум голосов, вернулась: — Несут, — сказала она, — однако тебе уже пора через три минуты ехать в церковь!

А голоса становились все громче и резче, и было похоже на то, что за дверью ожесточенно спорят двое мужчин.

Наконец дверь распахнулась, и вошел джентльмен, оттолкнув лакея, который пытался ему помешать. Волосы у джентльмена были в чудовищном беспорядке и падали прядями на лицо, темное от загара, сапоги и брюки были забрызганы грязью, что-то вроде пальто — в дорожной пыли. С минуту он стоял молча и с хрипами тяжело дышал…

И тут Кэролайн вскочила из-за туалетного столика:

— Джордж! Джордж! — пронзительно закричала она и бросилась грязному джентльмену на шею.

— Кэролайн! — схватил он ее и стиснул в объятиях. — Я не опоздал? До меня дошел слух, что ты сегодня сочетаешься браком! Судя по тому, как ты одета, мне не наврали…

— Ты вернулся! — обмерла Кэролайн. — О, Джордж, дорогой, ты вернулся! Мне это не снится?

И Кэролайн заплакала, зарыдала, а он прижал ее к себе что было сил, будто готовился, что кто-то будет сейчас отнимать ее у него — в момент долгожданного обретения.

— Мой корабль только вчера прибыл в Саутгемптон, и там мне сказали, что ты вот-вот выйдешь замуж… И дали адрес. Как полезны иногда светские сплетни! Просто спасительны! Я гнал лошадь всю ночь! Кэролайн, любимая, ты не можешь так поступить со мной! — Он говорил все это, сияя глазами и извергая вокруг себя столько радости, что было похоже, радость эта сметет все вокруг и все завертится в пестром вихре или полетит в бешеной скачке…

— Но я думала, что ты погиб, — прорыдала в ответ Кэролайн. — О, Джордж, где же ты пропадал так долго? И ничего не сообщал мне о себе… Как ты мог? Что я должна была думать? Что? Скажи мне на милость!

— Я был занят важным мужским делом! Сколачивал себе состояние… И теперь я богат, моя ненаглядная! Как мне того и хотелось!

— Но это не имеет никакого значения! Ни малейшего! — вытирая ладонями слезы, отвечала ему Кэролайн, не помня себя от счастья. — Только ты мне и нужен! А никакое не твое состояние! Я хочу только тебя! Я всегда тебя любила, всегда, тебя и больше никого!

— О, Кэролайн, Кэролайн… — И он приник к ее губам, а потом стал осыпать жадными поцелуями ее всю, а Кэролайн крепко обхватила его, как утопающий хватается за протянутую к нему руку, спасающую его от гибели в темной пучине моря во время шторма…

Орелия от неожиданности всего случившегося приросла к полу и молча наблюдала эту картину — встречу двух неистово любящих друг друга людей, но вспомнила вдруг, что маркиз вот-вот отправится в церковь… Она робко окликнула Кэролайн. Однако ее сестра и лорд Фарингэм по-прежнему сжимали друг друга в объятиях, совершенно не видя ничего и никого рядом. Тогда Орелия незаметно вышла. Внизу у лестницы по мраморному полу расхаживал взад-вперед маркиз. У подъезда уже стояла парадная карета, которую члены семейства Райдов всегда снаряжали для поездок на открытие парламентских заседаний или для подобных торжественных церемоний.

— Милорд! — окликнула маркиза Орелия, но слова замерли у нее на губах. — Милорд! — воззвала она снова, с трудом, но погромче, и на этот раз, уже подойдя было к двери, маркиз оглянулся и посмотрел наверх. Он был мрачен, суров, глаза его были потухшими и безжизненными.

— Кэролайн хотела бы… поговорить с вашим сиятельством, — еле-еле выговорила Орелия и, опасаясь, что сейчас он ответит отказом, быстро добавила: — Это чрезвычайно важно!

С жестом нетерпеливой досады, словно ему помешали, маркиз повернул обратно и стал подниматься по лестнице. Выглядел он очень торжественно, как и подобает джентльмену в такой знаменательный и ответственный день. Не взглянув на Орелию, он прошел мимо нее к Кэролайн. Лицо его было замкнутым, на нем залегли глубокие складки, словно выгравированные резцом.

Он постучал, никто ему не ответил, и он повернул ручку двери. Дверь распахнулась и явила взору маркиза ударную мизансцену, в любом драматическом спектакле такая взметнет вверх кассовый сбор: невеста главного персонажа целует в день свадьбы другого!.. Кэролайн повисла на шее лорда Фарингэма, и их губы слились в страстном сладостном поцелуе… На какое-то мгновение маркиз остолбенел, а потом его увидела Кэролайн. Лицо ее сияло небесным светом, глаза были влажны от слез, но сверкали как звезды.

— Дариус, прости, прости, — закричала она, и слова ее прозвучали как гимн радости и неземному блаженству. — Прости меня, но я не могу выйти за тебя замуж! Какое же это счастье!

Не в силах услышать ответ маркиза, Орелия закрыла за ним дверь: слишком все было неожиданно и мучительно, чтобы просто стоять и слушать. Сзади послышались шаги, и она обернулась — это подошел лакей с большим серебряным подносом, на котором стояли шампанское в ведерке со льдом и несколько хрустальных бокалов. Она поспешила воспользоваться этим удачным моментом.

— Сейчас нельзя беспокоить миледи, — скороговоркой остановила его Орелия, — поставьте шампанское вот сюда. — И лакей верным и элегантным движением опустил поднос на маленький столик, стоящий поблизости тут же, у самой стены. — А мне срочно нужно в деревню. Пожалуйста, скажите, чтобы подали дорожное ландо и попросите кучера ждать меня у черного входа на Парк-стрит…