Над ним склонилось чье-то лицо. Солдатская пилотка без звезды, рваный ватник без петлиц. Штрафник. Но русский штрафник… Артем его не слышал, но видел, как он кого-то зовет. Его подняли, куда-то потащили. Эта встряска лишила его сил, он снова провалился в глухую трясину небытия.

Очнулся он в какой-то землянке. Снова потерял сознание. Потом его несли на носилках, грузили в машину. Боль, острая нехватка воздуха, тошнота, обычная тряска казалась штормом…

Госпиталь. Какая-то полуразваленная школа, забитые ранеными классы. Коек не было, Артема положили прямо на пол, на матрас. Провалы в сознании чередовались с мутными картинками разорванной действительности.

Затем его снова куда-то везли. Тряска в санитарном поезде. Короткие, но регулярные потери сознания. Боль, страдания, мучительные отправления естественных надобностей. Это был какой-то кошмар. Но на фоне этой жуткой кутерьмы явственно проступала мысль. Он выжил!

Ранение было тяжелым. Пуля пробила легкое, началось воспаление. Надвигался кризис. Но Артем верил, что в самом скором времени снова вернется в боевой строй. Сейчас ему не важно, в какой – летный или снова штрафной. Потом будет важно. Если выживет…

Артем верил, что ничего страшного с ним не случилось. Но врачи так не считали. Его причислили к категории тяжелораненых, поэтому и не оставили в прифронтовом госпитале. Санитарный поезд доставил его в тыловой Куйбышев. Нормальный госпиталь – строго определенное количество койкомест, человеческие условия, тишина, порядок. Важные, но предупредительные врачи, заботливые медсестры.

Артема положили в солдатскую палату. Но ему было все равно. Главное, выкарабкаться из смертельной трясины, подняться на ноги. Он верил, что Бог не оставит его в беде…

А положение было очень серьезным. Артем балансировал между жизнью и смертью. Был момент, когда врачи уже отреклись от него. Но сильный организм и вера сделали свое дело. Он пошел на поправку. Медленно. Не уверенно. Через кризисы. Но все же он выздоравливал…

Одиннадцатого марта он впервые после ранения самостоятельно встал на ноги. Дыхание тяжелое, с хрипами. Голова кружится, перед глазами темные круги, в мышцах болезненная слабость. Но он все же смог подняться с постели, подойти к окну.

За окнами снег, метель. Небо темное. Из плохо заделанных щелей струится морозный воздух. Там, за окнами холодно, но там жизнь. Там, за окнами зима, но каким-то седьмым чувством Артем чувствовал приближение весны. Война где-то далеко-далеко, но она так близко…

– От Советского Информбюро… – голосом Левитана заговорил репродуктор. Артем прислушался. – В течение ночи на 11 марта 1943 года наши войска вели бои на прежних направлениях… Западнее Гжатска наши войска продолжали наступление. В районе одного населенного пункта немцы перешли в контратаку. Бойцы Н-ской части контрударом опрокинули гитлеровцев, на плечах отступающего противника ворвались в населенный пункт и овладели им. Захвачены восемь орудий, двенадцать пулеметов и склад с боеприпасами. Западнее и юго-западнее Тёмкино в результаты ночных боев занято несколько населенных пунктов…

Наши войска наступали. Это радовало. И Артема. И самого Левитана.

– … Южнее Харькова наши войска вели ожесточенные бои с численно превосходящими силами противника. В крупном населенном пункте наши бойцы окружили батальон немецких автоматчиков и большую группу танков. Сжимая кольцо окружения, наши подразделения уничтожили пятнадцать танков и истребили до четырехсот гитлеровцев… Западнее Ростова-на-Дону на одном участке немцы атаковали наши позиции, но были отброшены огнем из всех видов оружия. На поле боя осталось более ста вражеских трупов. Ружейно-пулеметным огнем сбито два немецких самолета…

Ожесточенные бои с численно превосходящим противником… И наши побеждали. Значит, почти что два года войны чему-то научили наших маршалов и генералов. Все-таки можно бить и побеждать немца… Война идет. Артема душила досада оттого, что он не может принять в ней участие.

Война шла не только на фронте. Немцев громили на оккупированной ими территории.

– …Партизанский отряд, действующий в одном из районов Калининской области, в начале марта совершил налет на гарнизон немецко-фашистских захватчиков и истребил тридцать гитлеровцев. Партизаны захватили трофеи, а также вернули жителям лошадей и коров, отобранных немцами. Партизаны другого отряда взорвали железнодорожный мост. Движение поездов на этом участке железной дороги прекращено…

И в других странах тоже идет война. Информбюро не забыло упомянуть и об этом:

– …Несмотря на свирепый террор гитлеровцев, борьба голландских патриотов против немецких оккупантов не прекращается ни на один день. В Роттердаме группа вооруженных голландцев совершила нападение на немецкий пост противовоздушной обороны, истребила девять гитлеровцев и вывела из строя зенитное орудие. Днем выстрелом из револьвера на улице убит немецкий морской офицер. В Гааге патриоты бросили бомбу в штаб немецкой части…

Вот так, даже голландцы воюют. И Артем будет воевать. Надо скорее поправляться, а то война без него закончится… Он вернулся в койку. Лег. Надо соблюдать постельный режим. Никакой самодеятельности. Надо делать все для того, чтобы приблизить день окончательного выздоровления…

Отворилась дверь, и в палату кто-то вошел. Артем повернул голову на звук. И увидел знакомое лицо. Улыбаясь, к нему шел Иван Максимович Белкин, командир его авиадивизии. Белый халат соскользнул с его плеч – обнажились погоны. Два красных просвета, три большие звезды. Полковник… В армии нововведение – петлицы уступили место погонам. Артему эта замена нравилась. Но сам-то он по-прежнему рядовой. И судьба его совершенно не определена. Куда после госпиталя, в летную часть или снова в штрафную роту?

Он с надеждой смотрел на комдива. Вдруг он принес радостную весть.

– Ну здорово, подполковник! – широко улыбнулся Иван Максимович.

Сначала он выложил на тумбочку бумажный пакет с фруктами. Затем подал ему руку. Артем хотел крепко пожать ее. Не получилось. А ведь радость должна была придать ему сил. Ему все-таки вернули прежнее звание…

– Могу тебя обрадовать, Артем Савельевич. Твоя рота выполнила поставленную перед ней задачу. К тому же ты был ранен… В общем, ты считаешься теперь отбывшим наказание… Вот, это твое…

Он протянул Артему коробку, в которой лежали его боевые награды с удостоверениями к ним.

– Наград тебя не лишали, а в праве носить их тебя восстановили, – пояснил Белкин.

Что-то не понравилось Артему в его взгляде.

– А звание?.. – встревоженно посмотрел он на командира. – В звании меня восстановили?

– Видишь ли… – уныло вздохнул Иван Максимович. – Есть приказы, регламентирующие восстановление в правах. А там сумбур какой-то. Сентябрьский приказ разрешает восстанавливать в звании. А октябрьский… Тебя бы восстановили в прежнем звании, если бы ты не был его лишен по приговору военного трибунала. А такой приговор был… Можно было бы обойти этот приказ, но ты на особом контроле у наших особистов…