В подтверждение его намерений из проигрывателя зазвучали последние строки любимой им военной песни «Маршем по снегу»:

***

(Арбат, Москва, 17:50)

— Повторяю тебе в сотый раз. Твой Королёв — пенсионер. Натворил там дел, пусть сам и расхлёбывает. Никто в министерстве за него впрягаться не будет, ты уж поверь мне…, — еле сдерживая себя, произнёс Михаил Михайлович.

Сидящий перед ним Кондратьев вскочил и чуть ли не закричал: — Не верю я в то, что Королёв мог убить главу американской миссии. Не верю и точка.

В кабинете повисла гнетущая тишина. Сидящие за столом два возбуждённых генерала замолчали.

— Вячеслав Викторович! Да пойми ты меня, не те сейчас времена. Под нож идут не только военные городки, училища, крупные воинские соединения, в металлолом пачками отправляются самолёты, корабли и другая боеспособная техника. Вот смотри, — генерал-полковник достал из папки и кинул на стол приказ. — Дошли до ручки. Оказывается, нам теперь даже военная медицина не нужна, — с горечью в голосе продолжил заместитель начальника Генштаба, — а ты хочешь, чтобы спасали бывшего полковника.

Кондратьев тяжело посмотрел на собеседника и, не говоря ни слова, положил на стол лист бумаги.

— Что это?

— Рапорт. Прошу меня уволить по достижении предельного возраста. Прежде всего я — офицер, и у меня остались принципы, которыми поступиться никогда не смогу. Королёв сработал в Пхеньяне как высококлассный профессионал. За неделю добыл информацию о планируемой диверсии. А теперь, когда он попал в беду, то стал никому не нужен?

— Не горячись, — примирительно произнёс Михаил Михайлович и внимательно посмотрел на Кондратьева. — Рапорт твой подпишу. Препятствовать увольнению не буду. Жаль, конечно, что уходят лучшие.

Генерал-полковник ещё немного посидел, затем встал из-за стола, подошёл к сейфу и достал из него тонкую папку. Держа её в руке, вернулся к столу и, приняв какое-то решение, аккуратно положил папку перед Кондратьевым. На лицевой стороне узнаваемо читался логотип одной из крупнейших не только в стране, но и в мире нефтегазовых компаний «Русгаз».

Кондратьев вопросительно посмотрел на Михаила Михайловича.

— Ладно, не буду мучить. Если кратко, то руководство «Русгаза» обратилось к нам с предложением о совместном формировании частной военной компании для обеспечения защиты их интересов в различных регионах мира. На первом этапе «Русгаз» полностью берет на себя финансирование ЧВК, а от нас требуются спецы из числа уволенных офицеров. Улавливаешь?

— А я тут при чём? — безразлично буркнул Кондратьев, думая о чём-то своём.

— Не притворяйся! Всё ты понимаешь, — продолжил генерал-полковник. — Так вот. Есть вакансия, должность вице-президента ЧВК. Для тебя в самый раз. Там целина непаханая и зарплата другая. Но не это главное. Многое будет зависеть от того, кто будет заниматься формированием коллектива, подготовкой сотрудников и последующим руководством. Вот в этой ЧВК и флаг тебе в руки, реализуй свои принципы, и… как говорится, «своих не бросаем», ясно? — закончил Михаил Михайлович и устало опустился в кресло.

Кондратьев кашлянул, выпрямил спину, пододвинул к себе папку и с любопытством стал читать документы.

Как тяжело ползти по каменистому склону вверх. От льда, застрявшего в расщелинах каменных глыб, немели и мёрзли пальцы рук. Хотелось замереть и уснуть под свист ветра, пронизывающего всё тело насквозь. Только какая-то жизненно важная причина мешала отказаться от борьбы и сдаться.

Раздался тихий шум медленно катящихся камней откуда-то сверху. Артём с усилием попытался приподнять голову. Там, впереди кто-то был, и он явно ждал Королёва. Ещё немного усилий, и полковник увидел силуэт женщины в белом одеянии, которое трепетало от сильного и промозглого ветра. Повеяло холодом.

— Мама? Это ты? — с радостью крикнул Артём.

Женщина с тревогой в глазах смотрела на Королёва, пытаясь сказать что-то важное…

Полковник проснулся и резко сел в кровати. За дверью явственно слышалась какая-то возня, где-то на верхнем этаже раздался приглушеный звук пистолетного выстрела. Артём соскочил с кровати и, подпрыгивая на одной ноге, добрался до окна. Отдёрнув занавеску, он увидел лежащее на дорожке тело охранника. Рванул на себя решётку, но она даже не шелохнулась.

Дверь резко распахнулась, и в комнату ворвались двое вооружённых корейцев в форме офицеров госбезопасности. В одном из них полковник сразу опознал широкоплечего мужчину, которого ему удалось в своё время нейтрализовать в комнате профессора.

— Не вздумай шутить, — наставив на Королёва пистолет, угрожающе сказал второй из вошедших корейцев.

Под угрозой оружия офицеры быстро связали полковника и выволокли в коридор. Когда Артёма тащили на выход, он убедился в серьёзности намерений своих недоброжелателей. Несколько охранников были убиты и лежали в коридоре, на выходе ему пришлось переступить через доктора Ана, который уже не подавал признаков жизни.

На улице у входа в здание стоял белый джип, тихо урча мотором. Артёма запихали на заднее сиденье, по бокам втиснулись похитившие его два корейца. На переднем пассажирском сиденье сидел офицер с майорскими погонами, довольно рослый и крепкий. Шея и часть верхней груди были у него туго перебинтованы.

— Поехали, — приказал он водителю, не поворачивая головы. Машина тронулась, следом за ней последовал ещё один джип. Но это было последнее, что смог увидеть Артём. Сидевший слева от него кореец, который пытал профессора, нанёс сильный удар рукояткой пистолета по голове полковника. Королёв потерял сознание.

Очнулся Артём от невыносимой боли в плечевых суставах. Странно, но тела своего он не чувствовал. Вокруг была кромешная тьма и стоял жуткий запах разложившихся человеческих тел. Пошевелившись, полковник понял, что он висит и находится по пояс в какой-то холодной жиже. Где-то вблизи раздался приглушённый стон.

— Похоже, вляпался основательно, — невесело пошутил про себя полковник. — Достали всё-таки они меня.

Сверху раздался скрежет, и в круглом отверстии показался свет. Только теперь Артём смог осмотреться по сторонам. Будучи не робкого десятка и видевший много смертей, Королёв похолодел от увиденного. Вокруг него в грязной жиже были видны останки мертвецов, замученных и сброшенных в колодец.