более радикальное решение, и представления не имею, что бы я делал с пленным королем, если бы он сам мне не помог. Когда все уже сложили оружие, а моя жена неосторожно повернулась к Квентину спиной, он бросился на нее с обнаженным мечом. Подозреваю, что спятил от всего, что с ним за два дня произошло. По-другому его поступок объяснить нельзя. Потому что из луков дроу стреляют великолепно, и король в мгновение превратился в симпатичного, но очень мертвого ежика.

В наказание за такую подлость Элениэль приказала всех, кто сопровождал безвременно почившего, заковать в кандалы и гнать своим ходом до самого Юма. Пожалуй, это было лишнее, но пенять я девушке не стал. Слишком рад был видеть ее живой и здоровой, да еще и в ореоле победительницы. Кроме того, ей достался такой трофей, который снимал все вопросы о возможности продолжения войны.

А именно — королева Камилла. Эта отчаянная девушка решила составить своему непутевому мужу компанию в походе. Видимо, рассчитывала, что тот это оценит и хоть на бивуаке обратит на нее свое внимание. Пять лет она уже числится королевой, а детей все нет и нет.

Все та же, уже упоминавшаяся мною, будущая Екатерина Великая тоже пыталась с Петром Третьим и в солдатики играть, и маршировать, а потом плюнула, родила сына (вопрос от кого, так и остался в истории до конца невыясненным) и просто удавила. Не знаю, додумалась ли бы до такого напрашивавшегося решения Камилла? Мы ей этого шанса не дали.

Отмыли в Юмиле ее величество вдовствующую королеву Достера, сняли с нее кандалы, подлечили сбитые в кровь по дороге ноги, переодели в чистую одежду и объяснили, что она теперь осталась только вдовствующей, но уже не королевой. И не величеством.

Донесла эту истину до девицы Камиллы великая герцогиня Юма Изабелла. В своей любимой манере — жестко и безапелляционно. А потом растрогалась, что тоже у нее частенько бывает, и взяла под свое особое покровительство. Проняло мою любимую то, что Камилла ей призналась, что до сих пор именно что девицей и остается.

— Замуж ее выдам за кого-нибудь из наших вассалов, — сказала мне Изабелла. — Пять лет этот козел Квентин ее мучил своим невниманием. Представляешь? Да я бы на ее месте… — и не закончила, увидев на моем столе две короны. Короля и королевы Достера.

— Мне! Ричард, пожалуйста, эту мне! — воскликнула моя старшая жена, хватая женский вариант символа королевской власти и прижимая его к груди.

Вот ведь. Не успел отправить в мою сокровищницу эти побрякушки. Совсем другие планы у меня на них неожиданно появились. Думал, пообщавшись с тоже отмытым и накормленным отцом Камиллы и своим старым знакомым графом Контрэ (попал в плен вместе с дочуркой), назначить его регентом при еще не родившемся внуке — наследнике Квентина. И все-таки не присоединять Достер пока к Юму. Скажите, что у Камиллы теперь сын Квентина родиться не сможет? Еще как сможет, если правильно к вопросу подойти. И живой муж тут вовсе не обязателен. А такой, как Квентин, так даже помеха.

Теперь придется от этой изящной идеи отказаться, и возвращаться к предыдущему плану. Пусть и с небольшими дополнениями. А то как бы за психическое здоровье Изабеллы не пришлось переживать. Вон, как в корону вцепилась.

— Диана уже королева! Элениэль теперь все славят как великую воительницу и, кстати, в нарушение этикета называют не герцогиней Юма, а принцессой эльфов. А я? Я все еще только великая герцогиня! — продолжила тем временем Изабелла. — Даже эта Сигрид твоя стала главой какого-то Совета, — тут жена заметила, что я нахмурился, и закрыла себе рот ладошкой. — Извини, про Сигрид это я зря. Нельзя было по-другому тебе поступить. Но Достер! Ричард, ты же собирался его присоединить? Не надо. Давай ты оставишь его как бы независимым. Сам станешь его королем, а я королевой! Посмотри, тут даже камни по цвету подходят к моему юмскому венцу!

Встал. Осторожно, чтобы не спугнуть резким движением, подошел к Изабелле и мягко вытащил из ее рук корону. Положил обратно на стол. Тоже тихо, чтобы никаких лишних звуков не было. Изабелла сопровождала каждое мое движение таким взглядом, будто я ее любимого сладкого лишаю или на казнь веду. Сел рядом со своей любимой на диван. Обнял.

— Изабелла, — говорю разочарованной чуть не до слез жене. — Эта корона тебе не нужна. И Достер я к Юму все-таки присоединю. На правах герцогства. И герцогиней будет Камилла, для которой ты подберешь подходящего мужа. Понимаешь ли, если мы сейчас с тобой займем трон Достера, то многочисленные графы, бароны и простые лендлорды нас не примут. Не забывай, что я темный маг. Я сегодня все это подробно с графом Контрэ обсудил. Будет восстание. Поэтому какое-то подобие независимости я для Достера сохраню. И Камилла должна в какой-то мере сохранить свою власть. Или ее видимость. Чтобы с точки зрения принесенных аристократами присяг, ничего не поменялось. Но статус королевства я понижу. До герцогства, — Изабелла жалостливо прижимается ко мне, понимает, что я прав, но отказаться от короны свыше ее сил. — И войдет оно в состав… — тут я делаю театральную паузу. — В состав новообразованной империи Юм. Вместе с Новым Драуром, Турвальдом и собственно герцогством Юм!

Девушка вскидывает голову и недоверчиво смотрит на меня.

— И я? — у нее прерывается дыхание.

— И ты станешь императрицей, — отвечаю ей.

— Только я? Как мы и договаривались? Ни Диана, ни Элениэль короны не получат?

— Диана останется королевой Нового Драура, Элениэль ты передашь титул великой герцогини Юма, — объясняю я предстоящие изменения. — А ты станешь императрицей третьей в этом мире империи.

Восторг, поцелуи. Изабелла кидается к моему столу, смахивает с него небрежно обе короны Достера и принимает весьма недвусмысленную позу.

— Ричард, императрица хочет своего императора. Прямо сейчас!

Спустя некоторое время сижу расслабленный на диване. Изабелла устроилась у меня на коленях. Она вновь готова обсуждать предстоящие события.

— Когда все это произойдет? — спрашивает Изабелла, заметно подрагивая от нетерпения.

— Зимой, — немного умеряю я ее пыл. — Как раз у нас опять будет много гостей. Граф Контрэ обеспечит приезд самых уважаемых землевладельцев Достера. Камилла пока будет гостить у нас. Ты уже разрешишься дочкой. Вот тогда мы всем обо всем и объявим и проведем самую торжественную, какая только может быть, коронацию.