близко к сердцу. Ей казалось, люди, совсем её не знающие, правы во всём: она бездарна, никому не нужна и заслуживает всего, что с ней происходит. Соён нужна была Хонсу только как участница Imprint. И хотя она знала это с самого начала, слова ранили. Особо агрессивные InMe хотели надавить на компанию и исключить девушку из Imprint. Соён только сейчас подумала, что Джемин, должно быть, ещё не знает, что это уже случилось.

— Я выслал вам фото, которое нужно выложить. Как только сделаете это, выключите уведомления и отложите телефон.

Она не слушала. Только дождалась паузы, чтобы вставить:

— Меня отстранили от подготовки к камбэку. Я не вернусь на сцену с Imprint. Это будет проблемой для ToU?..

Соëн сказала это тихо, безэмоционально. В этом уже не было трагедии, слова не причиняли боли. Джемин не знал: молчал пару секунд, затем вздохнул.

— Нет… Не беспокойтесь о ToU. Хотите, я приеду?

Соëн не могла дать ответа на осторожный, почти заискивающим тоном произнесëнный вопрос. Её прижало к кровати грузом всплывших в памяти комментариев. Кому она нужна? Почему Джемин предлагал? Его обязывал контракт? Был ли его вздох признаком усталости от проблем, которые так и липли к Соён? Чувствовал ли он себя должным и вымотавшимся, как ощущала себя она? Соён не знала, нужна ли ему сейчас и нужен ли он ей. Менеджер Хан одним своим присутствием напоминал бы о том, что вся её жизнь — фикция ради денег. Ради неустойки, которую она не сможет оплатить.

— Нет. Можете посчитать, сколько я получу? За последние недели. И сколько всего выйдет за контракт, учитывая болезнь и прочие непредвиденные.

— Да, конечно. Я позвоню вам, хорошо? Не читайте комментарии. Люди злы, потому что у вас есть то, чего нет у них.

Соён сбросила. У неё есть то, чего нет у них. Боль? Ложь? Разочарование? Ненависть к себе? Она знала, что всё это не могло быть причинами зависти. Было бы странно, если бы она похвасталась чем-то вроде долга в пять с лишним миллионов долларов. Выходило, что Джемин просто попытался её успокоить цитатой из твиттера. Совершенно не рабочий метод.

Хотелось плакать, хотя всё шло по плану. Единственный сюрприз — душевная боль, внезапно накатившая волной. В мыслях всплывали уже не фразы, но отдельные слова из комментариев: «паразит», «балласт», «не нужна», «изуродовала», «пусть умирает».

Она выложила очередную фотографию без подписи. Под новым постом тут же полились комментарии. Но Соён не стала их читать. Она перешла в аккаунт Хонсу. Заявление об отношениях было выложено в истории, и девушка не могла знать, как его прокомментировали. Зато увидела, что писали под тизером.

Глава 47. So now…

На фото не было лица айдола, тëмный снимок с выкрученной экспозицией был скорее спойлером концепта. Глянцевое алое яблоко на серых простынях обсуждали мало. Зато достаточно восторгались тем фактом, что спустя столько лет Хонсу возвращается. И отдельной чередой шли комментарии с хэштегом #notforyouSoyeon. Он не отвечал. И это немного успокаивало.

Вместо того, чтобы послушать Джемина, Соён не заметила, как начала читать комментарии к чужому посту. Поддержка релиза и тысяча просьб расстаться с девушкой. Соëн была уверена, что многие из комментирующих даже не знали Swaggers. Рекламная кампания работала на Хонсу — шестнадцать тысяч человек подписались на айдола только за последние сутки. Активные фанатки Swaggers смешивались с теми, кто пришëл от поста Dispatch, в комментариях к которому кто-то оставил ссылку на страничку Хонсу. Соëн заметила некоторые фото с тëмными волосами, видимо, скрытые раньше в архив, а теперь снова доступные для подписчиков. Джемин решил проблему с двумя парнями, как и обещал. Жаль, что повлиять на фанатское сообщество никак не мог.

«Оппа только дебютировал, а уже не мой, остается только наложить на себя руки.»

«Я намного красивее, выбери меня!»

«Хонсу, кончай с ней, пока она не потянула тебя на дно.»

«Только не говори, что ты реально встречаешься с ней? Это шутка? Я думала, у тебя хороший вкус.»

Соëн не осознавала, что плачет. Слëзы текли по щекам, нос заложило. Девушка поджала горячие губы, чтобы немного утихомирить дрожь. Она уже который час лежала на кровати, не в силах пошевелиться.

Последние недели Соён без конца повторяла, что всë кончено. И она думала, что уже привыкла к этой мысли. Считала еë личным выбором, волевым решением. Только сейчас почему-то рыдала в одиночестве.

Джемин позвонил через час. Соëн задремала и, когда раздался рингтон, не глядя поднесла телефон к уху.

— Соён? Вы в порядке?

— Менеджер Хан, — озвучила зачем-то и даже не одëрнула себя: было плевать, что он подумает. — Да, всё хорошо. Всë идëт по плану. Сколько там вышло в сумме? В долларах.

— В долларах? В долларах… — Очевидно, Джемин считал. — Всего выходит четыре и три миллиона.

— Ясно. Спасибо.

Соён хотела сбросить звонок, но не сделала этого. Джемин молча оставался на линии. Ему оставалось только слушать еë дыхание, до странного ровное. Почему он не отключался, Соëн не знала. Возможно, считал, что смирение и равнодушие в голосе — нехороший знак.

— Хан Джемин, почему вы не стали айдолом?

Не тот вопрос, которого он мог бы ожидать. Парень вздохнул.

— Не справился. — Ответил, и это было правдой, Соён чувствовала. Джемин ей не врал ни разу. Или не давал поймать себя на лжи.

— Ясно.

Она отключилась.

Мысль, что не одна Соëн не справлялась, утешала. Но еë быстро омрачила другая: четыре и три миллиона долларов — это мало. Соëн не хватит этих денег, чтобы покрыть неустойку. Единственное, что она могла сделать, — потерпеть до официального окончания отношений, чтобы не потерять ещё больше. Нужно было начинать искать банк, готовый выдать безработной девушке без образования кредит на миллион долларов, либо другой источник денег.

Соëн нашла номер матери, но не решалась позвонить: чувствовала, что не имела права врываться в такую далëкую, совсем чужую жизнь. Она разорвала их связь давно. Сделала свой выбор в пользу карьеры, а сейчас расплачивалась за это. Еë звонка никто не ждал. И когда Соëн позвонила и услышала, что контакта с таким номером не существует, жалость к себе накатила с новой силой. Было бы неплохо удалить и этот номер, но она не могла.

Соён лежала на кровати долго. Девушка никогда не чувствовала себя такой разбитой. Не замечала, как проваливалась в глухой сон без сновидений, не осознавала, что проснулась. Время текло независимо от неё. Шторка уведомлений заполнилась до отказала, хотя фанаты значительно замедлились.