class="p1">Однако значимое различие между пуританами и сторонниками епископальной системы скорее проходило в области благочестия, чем вероучения, хотя через учение проводилась праведность, и именно религиозность определяла язык, на котором проводилась служба.

Епископальное учение началось с защиты молитвенника направленной против него пуританской критики. Была укреплена связь высшего духовенства с обрядностью, поскольку связь культа с истинными обрядами, определявшая многое, никогда не утрачивалась.

Рассмотрим обороты в поэме «Британская церковь», написанной Джорджем Гербертом:

Вырисовывается ее прекрасный образ,

Не слишком убогий, не слишком веселый,

Показывающий, кто лучше.

Не следует сравнивать нелепости,

Все они приведены здесь

Чего же еще…

Затем поэт противопоставляет ту, кто, накрасившись, садится на высокое место, с той, что застенчиво сидит внизу, невзрачно одетая и с распущенными волосами:

Они, дорогая матушка, потеряли

Разум, Его милость, Его славу,

Во веки веков

Благословен Господь, ниспосылающий нам

Свою любовь и милость

И никто, кроме Него.

Выражение «И никто, кроме Него», явно приветствует Реформацию. Очевидно, что поэт не сильно заботится об истине как признаке подобного покровительства. Главное, «прекрасный образ», внешнее благолепие, форма и литургия, искренняя, а не показная вера и почтение к святыням.

Важно, что самыми значительными с точки зрения последующих поколений трудами английских арминийцев являются не богословские книги, а два сборника молитв. Среди них — «Личные молитвы» (Preces Privatae) Ланселота Эндрюса, в основном состоящие из фрагментов Псалтири и древних греческих (православных) литургий. Их издали посмертно в 1648 году.

Во-вторых, отметим «Собрание личных молитв в деятельности древней церкви», опубликованное Иоанном (Джоном) Козином в 1627 году[20]. Последнее не было оформлено в соответствии с кальвинистской традицией и не отличалось благочестивым языком. Впервые его напечатали ради протестантских дам, находившихся при дворе королевы, супруги Карла I Генриетты-Марии.

Ее католические дамы использовали для придворных надобностей свои католические же требники и были заинтересованы в том, чтобы «их карманные книги были как можно ближе к древним формам, использовавшимся до папства».

Сравнение с пуританскими благочестивыми книгами показывает, что они различаются не вероучением, а атмосферой благочестия. Эксцентричного пуританина Принна раздражало, что Козин взял самые консервативные части молитвенника и выделил их. Его поразили слова «религиозное рвение», не понравились слова «древняя церковь», заявление, что картины и образы законны, открытая возможность частной исповеди.

Козин претендовал на авторитет, особенно в начале правления королевы Елизаветы. Принн утверждал, что в те годы еще не были вычищены пережитки папства, как впоследствии, и что Козин ошибается, пытаясь «прикрепить их к старинной традиции и Евангелию».

Все же лаудианцы ввели в церкви искусство, витражи, кресты, даже распятие. Они восхищались церковной музыкой и поставили обратно органы, подняли на возвышение престол, назвали его алтарем и отгородили барьером. Алтарные барьеры известны с XVI века, но большинство их в английских приходских церквах датируются не ранее XIX века, хотя немалый процент старинных перил установлен при Лауде или после Реставрации.

Чтобы утвердить религиозное убранство и благочестивое поведение в церкви, Лауд использовал авторитет светской власти и Высокой комиссии, заседавшей в Звездной палате. Он стремился к повиновению и единообразию, пытался принудить священников носить рясы, восстанавливать алтари, кланяться при упоминании священного имени, использовать молитвенник и только его.

Лауд чинил обветшавшие здания, порицал грязь в храмах, заброшенные святыни, церковные суды, погрязшие в долгих и абсурдных тяжбах, невежественное, праздное или безнравственное духовенство, университеты, выплачивавшие частичную ренту, пуританских проповедников, строивших церковь внутри церкви. В соборе в Дареме Козин раскрасил и позолотил статуи.

Католический этос поклонения, произнесения молитв и литургии, которые Эндрюс и Лауд извлекли из молитвенника, не сочетались с учением английских кальвинистов. Противостоявшее кальвинизму английское духовенство никоим образом не следовало в своем религиозном рвении за Арминием.

Ричард Монтегю, англичанин, близко познакомившийся с учением Арминия в Голландии, не читал его сочинения до мая 1625 года, но уже в течение нескольких лет нападал на кальвинизм. «Пусть соберутся даже все кальвинисты мира, мне нет до этого никакого дела».

Однако Лауд и его сторонники подверглись поношению со стороны парламента (и не только), получили неточное прозвище арминийцев, которое их пуританские оппоненты использовали как уступку католицизму. Возможно, выпад не был таким уж несправедливым.

Хотя и наделенный дипломатическими навыками, Монтегю однажды дал понять папскому посланнику Панцани, что он может принять все догматы Римской католической церкви, кроме пресуществления. Монтегю сказал своему другу, что обязан «выстоять против пуританства и папства, этих Сциллы и Харибды древней набожности».

В 1625 году Николас Феррар ушел в отставку в Лондоне с поста члена парламента от Литл-Гиддинга в Хантингдоншире и был посвящен Лаудом в дьяконы, стал вести вместе с семьями своего брата и шурина общинный образ жизни. Дважды в день они посещали службы в крошечной церкви, дважды в день молились в доме. В каждый час в течение дня некоторые члены сообщества объединялись в небольшой комнате для молитвы. Так что вся Псалтирь читалась ежедневно. Ночью по крайней мере два члена из обитателей дома бодрствовали и снова читали Псалтирь.

Члены сообщества занимались благотворительностью по всей округе: посещали больных и обучали детей, а дома занимались искусным иллюстрированием и переплетением книг. Хотя Феррар умер в 1637 году, семья продолжала произносить молитвы, пока их внезапно в 1646 году не окружили и не разогнали войска.

С 1621 года до своей смерти в 1631 году поэт Джон Донн оставался деканом церкви Святого Павла. Его проповеди являются лучшим образцом «лаудианского» наставления, а возможно, и лучшими образцами протестантского наставничества. Их богословие порождено Реформацией, а их язык относится к тому времени, когда английская литература процветала.

Лауд ратовал за прекрасные идеалы. Веря в полное единство церкви и государства, он хотел, чтобы церковь и государство в гармонии обучали людей, как тем правильно поступать, уважали авторитеты, оставались преданными и набожными.

Время, когда архиепископ мог принудить сопротивляющихся людей к внешнему благолепию, прошло. Лейтон, Принн, Бествик (Бастуик), Бартон, Лайлберн — все эти имена напоминают о совестливых людях, беспокойных, фанатичных, эксцентричных. Они становились общественными мучениками, теряя свои уши, их прогоняли по улицам и бичевали, выставляли у позорных столбов.

Критиковавшие английское устройство церкви лишались своих должностей, особенно много их было в период между 1604 и 1607 годами, однако, вдохновленные Лаудом, они бежали за море в Голландию или в Америку, отделившись от приходских церквей и найдя прибежище в сектантских молельнях.

После вступления на престол короля Якова I в 1603 году с сепаратистскими движениями баптистов и конгрегационалистов перестали считаться. Их