И сама же отвечала себе, не видя причины прятаться. Она по-прежнему любит этого сложного, закрытого мужчину, хочет родить от него ребенка. Но с ним и для него, ведь дети должны рождаться не просто от любви. Они должны рождаться в семье.

У них должны быть оба родителя, не только мама, а и папа. Который всегда рядом, не как Костя со своими сыновьями, а как Даниял с детьми. Такое может быть только в браке, а Оля слабо представляла себе брак с Авериным. Вообще его в качестве мужа представляла слабо.

Она не хотела становиться в ряд с матерями его детей, не хотела быть «одной из». Она хотела быть для него единственной. Но стать для него единственной, не причинив ему боль, похоже, невозможно. У Дианы получилось, но Дианой Оля становиться не собиралась.

Так стоит ли тогда соглашаться на этот контракт, который она так необдуманно предложила Аверину? Выпустят же его когда-то из австрийской тюрьмы…

Тело сводило от желания, стоило вспомнить подробности новогодней ночи и сегодняшнего утра. Она столько месяцев прекрасно обходилась без секса, а после этой ночи несколько часов без Кости казались пыткой. Ломкой. Помешательством.

Все-таки задремала, завернувшись в махровый халат, и когда в дверь постучали, поначалу даже не услышала. Стук был все настойчивее, Оля поднялась с кровати и поплелась открывать.

Увидев довольное, улыбающееся лицо Голубых, не выдержала и разревелась, бросившись на шею приятеля.

Антон вытащил ее в одну из кафешек неподалеку отеля, чуть ли не силой заставил поесть, пригрозив, что ничего рассказывать не будет. Она послушно жевала, не чувствуя вкуса, а Антон рассказывал.

Они с Данилевским подбили преследовавший их вертолет, а потом их арестовали. Почему за Костей прилетели только утром, Антон понятия не имел.

Он ничего не спрашивал Олю о Косте, как будто так все и надо, как будто они давно устоявшаяся пара, и спрашивать там не о чем.

— Аверин мог не приезжать в Хофбург. Он достал для Данилевского вторую часть рукописи, но спектакль с передачей ее Давиду вполне мог разыграть я, — рассказывал Антон, недоуменно разводя руками. — Я так и не понял, зачем он подставился.

«Он хотел встретить со мной Новый год», — Оля комкала салфетки, сдерживая слезы, а в груди не переставало саднить только об упоминании его имени.

Как рассказал Антон, Давид вступил в сговор со спецслужбами своей страны для выявления международной террористической группировки. В его команде был связной между спецслужбами и ним, по итогу оказавшийся засланным казачком.

Он убедил Давида в договоренностях с австрийскими силовиками, которой на самом деле не было. Австрийские спецслужбы не подозревали, что на их территории ведется антитеррористическая операция, и вертолетная схватка в Альпах оказалась для них полной неожиданностью.

Конечно, когда у тебя под носом ловят террористов, а ты ни сном, ни духом, такое не понравится никому. Тут Оля хорошо понимала австрийские спецслужбы. Они были искренне возмущены, в этом она тоже их поддерживала. Но при чем здесь Аверин?

— Знаешь, — Антон задумчиво посмотрел на скомканную Олей салфетку, — единственное, что мне приходит в голову. А что, если их там прячут?

— В тюрьме?

— Да. Давид не стал распространяться, но он не просто так сцепился с террористами, там какая-то старая история.

Оле было стыдно, конечно, но ей было абсолютно наплевать на террористов и спецслужбы всех стран, вместе взятых. Ее интересовал только Костя. Он собирался, когда они выберутся, закрыться с ней в отеле на несколько дней, а потом увезти в Испанию…

Оля даже ноги сжала плотнее, когда представила, как бы это было, если бы…

В отель вернулись, когда уже стемнело, но Оля не представляла, что сейчас останется одна.

— Антон, — несмело дернула за локоть идущего рядом мужчину, — давай еще в ресторане посидим. Тут же есть чай из альпийских трав?

Голубых внимательно всмотрелся в ее лицо, а потом порывисто обнял.

— Его выпустят, Оля. Он нормальный мужик, правильный. Не переживай, все будет хорошо.

И она беззвучно заплакала, пряча мокрое лицо на груди у Антона. Если бы, если бы…

В ресторане они заказали чай. Антон с извиняющимся лицом вышел — удивительно еще, что он так долго терпел, столько кофе в себя влил! — и Оля осталась ждать его у барной стойки.

— Думаешь, что сможешь его удержать? — вдруг услышала за спиной голос, похожий на змеиное шипение. — Он все равно вернется ко мне. Он всегда возвращается.

Обернулась и наткнулась на холодный высокомерный взгляд.

Ольга впервые видела Диану так близко. Как ни странно, она понимала Аверина.

Колдовская, завораживающая красота. Все, от изгиба бровей и идеальной формы носа до полноты губ казалось натуральным, дышало свежестью. Это вам не слепленное на коленке лицо, на котором без труда можно вычислить объем закачанных филлеров.

Лицо Дианы Ульрих с чистой совестью можно было назвать произведением искусства лучших мастеров пластической хирургии. Так сказать, венцом их творения. Не будь Оля врачом, решила бы, что это природа так благосклонна к Диане.

Ну какой мужчина устоит перед такой красотой? К таким женщинам даже ревновать глупо, кто же ревнует к божеству!

Отстраненно поймала себя на том, что совсем недавно сразу бросилась бы сравнивать. Сначала представила бы себя — уставшую, с красными глазами, со стянутыми в хвост волосами. Потом сравнила с ослепительной Дианой и захлебнулась бы от ощущения собственной незначительности.

Но так Ольга могла думать раньше, пока не было этой волшебной ночи в лесу.

«Где ты держишь его, милая? — Аверин будто стоял рядом, она даже голос его слышала. — У меня не самая удачная модификация… Оно такое… непривлекательное. Но оно мое, и оно живое… Может, ты носишь его в сумочке?»

Оля не забирала его сердце, он сам ей его отдал. Сложила руки лодочкой и поднесла их к губам, прикрыв глаза.

«Нет, Костя, оно здесь, со мной. Всегда со мной. И я никому больше не позволю его ранить».

А потом открыла глаза и насмешливо взглянула на Диану.

— И ты бегаешь за мной по всей Вене, чтобы это рассказать?

На безупречном лице промелькнули все возможные оттенки от изумления до настоящего шока. Но, как бы то ни было, держалась Диана отменно.

— Смелая стала? — пренебрежительно дернула плечом.

— А кого мне бояться? Тебя, что ли, — Ольга набрала в ложку каплю меда и с блаженной миной положила в рот. Ммм, как вкусно!

Будь он здесь рядом, сразу бы впился в губы, чтобы успеть слизать с языка мед, как в прошлый раз у него в доме…

Представила, и голова закружилась. Оперлась локтями о барную стойку, постаралась унять участившееся дыхание.