— Сколько я уже тут нахожусь?

— Ты была без сознания почти два месяца… — мягко ответил Пэврен, боясь сообщать эту информацию.

— Какой кошмар!

— Не волнуйся, я буду продолжать ухаживать за тобой, как и эти два месяца. У тебя есть аппетит?

— Совсем нет. Только жутко хочется пить…

— Я заварю тебе лечебный чай. Полежи тут без меня, герой, — он снисходительно и по-доброму улыбнулся мне и отправился в другую комнату. Я лишь только слышала позвякивание фарфоровой и глиняной посудой.

Теперь я осталась наедине со своими мыслями. Всё ли со мной было в порядке — сказать я не могла. Я не чувствовала себя хорошо или даже оптимально, я чувствовала в себе какую-то непонятную неполноценность, которую хотелось заглушить чем-то. Всему была помеха моя неспособность позаботиться самостоятельно о себе. Из моей головы не уходила мысль какой-то ущербности и никчёмности. Ну чем я могу быль полезной в таком состоянии для своего наставника? Мне было стыдно, что он возится со мной, как с инвалидом… Ещё больше меня омрачала неизвестность истинной причины сломанных рёбер и потери памяти. Мне было страшно от самой себя, от того, что ждёт меня дальше. По щеке побежали дорожки жгучих слёз.

— Я уже иду! — отозвался Пэврен, быстро приближаясь к капсуле. — Надеюсь, тебе понравится чай. Я старался для тебя, — его радостное расположение сменилось на опечаленное. — Кана, что с тобой? — он отставил чай на тумбочку, стоящую рядом, и наклонился ко мне, нежно стирая слёзы с щёк. — Почему ты плачешь?

— Я… я… не знаю…

— Ну же, ты можешь мне довериться! Я всегда был на твоей стороне и всегда буду, чтобы ни произошло, — он принялся поглаживать и перебирать мои волосы.

— Я ненавижу, что такая слабая, и глупая, и ненужная, и никчёмная, и эмоциональная! — я разревелась ещё больше.

— Не говори глупостей, герой! Ты самая замечательная, самая храбрая, умная и красивая девушка, которую я когда-либо встречал. А встречал я девушек много самых разных, уж поверь мне, — Пэврен настолько по-доброму смотрел на меня и улыбался, что я сама невольно улыбнулась.

— Ты правда считаешь меня такой? Во мне же нет ничего удивительного или необычного…

— Ошибаешься! Есть! Это твоя тонкая и крепкая душа, доброе сердце и справедливый разум! — он протянул мне чашку голубоватого чая. — А теперь пей и не хнычь!

На удивление чай оказался с приятным медовым ароматом и необычным сладким вкусом. Тёплая жидкость бодрила, разливаясь по всему телу словно энергия. На душе стало тепло и уютно, как в родном доме. Теперь не хотелось плакать, не хотелось грустить. Я была наполнена верой в самое хорошее. Пэврен всё это время сидел рядом со мной, потягивая тоже какой-то чай. Мы молчали, переглядываясь между собой. Почему я чувствовала от этого человека такую теплоту? Почему же я ничего не помню? Может, есть что-то важное, что связывает нас? В голове метались мысли и не давали покоя моему разуму. Хотелось моментально вспомнить всю свою жизнь, и я не могла представить, что придётся учиться всему заново. Учиться борьбе, волшебству, учиться правильно бегать, общаться, дружить и любить… Сколько жизни нужно отдать, чтобы научиться правильно жить?

Отставив кружку, я начала водить пальцами по водной глади, рассматривая, как вода рассекается, а кристально чистые капли воды стекают с кончиков ногтей и погружаются обратно. Нужно уметь быть такой же неизменчивой, как вода. Она способна приходить в обратное состояние, несмотря на все изменения, которые претерпевает.

Мой наставник покинул меня, дав время отдохнуть или поразмышлять. Я не могла поверить, что уже почти два месяца я лежу в беспамятстве в поломанном состоянии. Во мне не прекращало бороться чувство неполноценности с чувством долга. Было такое состояние, будто из меня достали что-то очень важное и выбросили это. Сколько ещё я проведу в лежачем состоянии?

Время тянулось слишком долго и невероятно скучно; было мучительно лежать и не иметь возможности пошевелить, перевернуться на бок без острой боли. Сквозь неторопливое время мне удалось провалиться в сон, в котором я брела по заросшему соломенному лугу. Над ним нависло грозовое небо, в котором бушевал зловещий туман.

— Ты должна прийти в себя! — эхом развеялся голос в пространстве.

— Кто здесь? — обернулась я, пытаясь понять, кому принадлежит голос.

— Весь мир ждёт тебя. Ты нужна ему, — передо мной стоял темноволосый высокий мужчина со смуглой кожей. — И нам ты тоже очень нужна, — позади него стали появляться новые люди. Их было много: мужчины, женщины, дети…

— Я стараюсь прийти в себя, как можно скорее, — мужчина подошёл ближе и положил руку мне на плечо.

— Я знаю, что ты справишься. Мы все верим в тебя и очень ждём. Только не прекращай бороться.

С этими словами все человеческие фигуры бесследно растворились в воздухе, а я резко проснулась. Я не понимала, почему я видела всех этих людей. Но слова мужчины плотно засели в моей голове. Я нужна была миру. Сейчас я нужна была самой себе.

День за днём, неделя за неделей проходило время, оказывая на меня положительное влияние. Рёбра срастались, раны затягивались, но вот моя память никак не возвращалась ко мне. Прошёл ещё один месяц. Теперь я могла свободно двигаться, поворачиваться и даже принимать душ. Мои кости были ещё слишком хрупкими, и ходила я совсем неуверенно, поэтому Пэврен постоянно помогал мне, придерживал и ухаживал за мной, хотя я вовсе не нуждалась в такой заботе. Между тем я была бесконечно благодарна ему. Всё это время он старался не оставлять меня одну ни на секунду, постоянно разговаривал со мной, рассказывая о наших тренировках и не только о них. Оказывается, я была очень амбициозной и при этом хладнокровной девушкой. Пэврен рассказал мне и о моём прошлом, о котором говорила когда-то ему я. Мой наставник постоянно называл меня героем, что для меня было очень удивительным. Должно быть, я была очень выдающейся ученицей.

Теперь я могла спокойно передвигаться по дому Пэврена, на что он очень сердился и постоянно просил меня лечь или сесть на кровать. Однажды я проснулась в полном одиночестве: Пэврена не было дома. Наверное, он отлучился по своим важным светским делам. Я стала бродить по его дому-пещере и неожиданно наткнулась на потайную комнату, которая вела на нижний ярус подводного убежища. Посредине небольшой каменной комнатки, освещённой зеленовато-синим светом кристаллов, стояла элегантная броня, сделанная из чистейшего серебра. Она была изготовлена специального для женщины, никак не для мужского тела. Этот доспех подчёркивал изгибы женского силуэта. Чешуйки серебра гладко ложились вдоль грудной клетки и живота, а на бёдрах топорщились стальные перья. Я заворожённо глядела на этот предмет и не могла понять, что он делает здесь и для кого предназначен. Я постаралась убраться отсюда так же тихо, как и зашла. Было трудно сдерживать свои эмоции, но я старалась не подавать виду, поэтому этот случай быстро забылся мной.