«Мм, а когда она будет?»

«Там всего одна строка, ничего сложного».

«Да, хорошо, я согласен».

После этого я пошел к фургону Led Zeppelin. Еще до того, как войти, я почувствовал, как над ними сгустились тучи.

Ситуация была следующая. Роберт отстранился от всех – просто славный малый. Роберт и «я не хочу иметь ничего общего с Led Zeppelin» – атмосфера была странной. Гнетущая обстановка. Я бы даже сказал – дьявольски гнетущая. Сразу было очевидно, что Джимми был, скажем так, беспокойным. Взвинченным. Только позже, посмотрев запись концерта, я заметил, что во время выступления у него изо рта текла слюна и он с трудом стоял на ногах, пока был на сцене. Кит Ричардс делал нечто подобное, но это было прекрасное выступление. А Джимми просто был похож на жирафенка.

Но все это веселье нам только предстояло пережить. А пока меня представили Джону Полу Джонсу, который был тише воды ниже травы. Затем меня познакомили с Тони Томпсоном. Он вел себя со мной очень холодно. Я рассказал ему о нескольких трудностях, с которыми можно столкнуться, когда на сцене играют одновременно два барабанщика. Я годами выступал так в Genesis и со своей собственной командой и прекрасно понимал, каким ужасным может получиться звук. Главный вывод, который я сделал после тяжелого опыта выступлений, – это играть как можно проще и ничего не усложнять.

Но взгляд Тони красноречиво говорил мне о том, что ему не интересны «подсказки» какого-то перелетевшего через океан чужака, который только что вылез из «Конкорда».

Кажется, я начинал медленно понимать, что происходило: эти ребята много работали, готовясь к выступлению на Live Aid, и Тони репетировал с ними как минимум неделю. Для всех это было очень серьезным событием, но я – возможно, немного легкомысленно относившийся к этому – не осознавал, какие большие ставки были сделаны на этот концерт.

Затем Джимми посмотрел на меня. «Итак, – произнес он, рыча и растягивая слова, – ты знаешь, что мы будем играть?»

«А, да. Конечно. Единственное, что мне не очень удается, – это партия с гитарным фламенко перед соло в Stairway to Heaven».

«Ну и как же оно звучит?»

«Я думаю, вот так…»

«Нет, не так!» – самодовольно ухмыльнулся мистер Пейдж.

Я подумал: «Хорошо! Помогите мне. Не надо говорить мне, как она не звучит. Расскажите мне, как она звучит!»

Возникло ощущение, будто я провалил какой-то тест. Мне кажется, на самом деле Джимми этим хотел сказать: «Нам действительно нужен этот парень? Неужели мы не можем выступить без него?» Меня заставили чувствовать себя так, как будто я пришел на вечеринку без приглашения.

Я смотрел на Роберта и никак не мог понять: «Ты сказал им? Ты сказал хоть кому-нибудь, почему я здесь? Я здесь, потому что ты попросил меня затащить тебя на этот чертов концерт, а потом сказал мне: «Может, нам с тобой и Джимми выступить вместе?» Именно поэтому я здесь! Я не собирался приезжать сюда, чтобы выступать с Led Zeppelin. Я приехал сюда, чтобы сыграть вместе со своим другом, который вдруг снова превратился в солиста группы Led Zeppelin – в совсем другого человека, чем тот, которого я знал до этого».

Что касается вокала Роберта, то ему нужно было быть в хорошей форме, чтобы исполнить все свои сложные партии. Но я понимал, что он не был в хорошей форме. Еще и Пейдж, тайно злившийся на меня. Да, я был барабанщиком Роберта и ездил с ним в тур. Но это совсем другое дело. Это Led Zeppelin. С этими парнями лучше не шутить.

Но на тот момент я запутался в паутине токсичных, напряженных отношений внутри Led Zeppelin. Но у меня не было выбора – пришлось пожать плечами, отбросить все сомнения и смириться со сложившейся ситуацией.

Выступление с Эриком прошло отлично – никаких проблем. Мы с его барабанщиком Джейми не мешали друг другу, и в итоге замечательно исполнили все песни. Но до выхода на сцену с находившимися на грани распада Led Zeppelin мне нужно было снова сыграть две песни, с которыми я уже выступил на «Уэмбли». С этим я смог справиться – с помощью скользкого от пота пальца и неуклюжей ноты.

А затем – роковое выступление Led Zeppelin.

Я чувствовал, что все идет плохо, с самого начала сет-листа. Со своего места я не слышал Роберта, но я слышал достаточно, чтобы понять, что он явно был не в ударе. Равно как и Джимми. Я не помню, как играл Rock and Roll, однако я, очевидно, делал это. И я точно помню, что мне приходилось заниматься большинство времени тем, что Роберт с презрением называл «вязанием», – имитированием игры на барабанах. И если вы сможете найти запись нашего выступления (Led Zeppelin сделал все, чтобы стереть его из истории), вы увидите, как я бью по воздуху, размахиваю палочками и – во избежание катастрофы – никак не вмешиваюсь в исполнение песни. Если бы я только знал, что в выступлении будет участвовать еще один барабанщик, я бы отказался от него задолго до своего приезда в Филадельфию.

Когда мы были на сцене, я не отрывал глаз от Тони Томпсона. Я буквально ни на секунду не сводил с него взгляда. Мне приходилось подстраиваться под него – он деспотично взял бразды правления, проигнорировав все мои советы. Возможно, он размышлял следующим образом: «Это начало новой карьеры. Джона Бонэма с нами больше нет. Им нужен будет кто-то другой. Это может стать началом воссоединения Led Zeppelin. Этот англичанин не должен становиться у нас на пути».

Я не осуждаю его, пусть земля ему будет пухом. Томпсон был восхитительным барабанщиком. Но мне было очень некомфортно выступать тогда вместе с ним, и если бы я мог в тот момент покинуть сцену, я бы сделал это еще в середине Stairway, если не раньше. Но представьте, какое бы это произвело впечатление? Уход со сцены во время «Второго пришествия»? Кем, черт возьми, этот Коллинз себя возомнил? У Гелдофа появились бы огромные проблемы.

Наконец наше выступление – длиною, как мне показалось, в вечность – закончилось. Я думал: «Господи, это было ужасно. Чем скорее это закончится, тем лучше».

Но впереди меня ждал еще один кошмарный момент. Led Zeppelin за кулисами поджидал виджей MTV Алан Хантер, чтобы взять у них интервью. По нашим лицам еще стекал пот, у меня во рту все еще оставался неприятный привкус; мы собрались на улице около фургончиков музыкантов. Он начал интервью со следующего вопроса: «В этот день воссоединений групп, возможно, самым ожидаемым было воссоединение Led Zeppelin. Итак, прямо сейчас – интервью с участниками группы…»

Хантер начала задавать вопросы, и я быстро понял, что никто не воспринимает его всерьез. Роберт и Джимми вели себя ужасно, самодовольно и дерзко отвечая на все вопросы, а Джон Пол Джонс все еще был тише воды ниже травы.

Мне стало жалко Хантера. Он был в прямом эфире, зрители всего мира ждали это интервью затаив дыхание, а эти ребята делали из него идиота. Поэтому я попытался помочь ему, вставляя свои ответы на его вопросы в интервью. В том числе ответы на некоторые вопросы, на которые я даже толком не мог ответить.