Данаг толкнулся в тело супруги последний раз и излился внутрь.

– Эй! – услышал он тут же недовольный возглас, но лишь усмехнулся.

Покинув тело вампирши, Данаг перевернул её на спину, и, склонившись над Ивон, приник губами к её груди, а затем стал спускаться вниз, непрестанно целуя её. Прильнул к сочащейся промежности и принялся медленно ласкать языком.

Руки вампирши вцепились в волосы дракона, притягивая ближе к паху, но без особых усилий, позволяя Данагу управлять собой – и тот продолжил своё медленную ласку, пока не понял, что тело Ивон сжимается в судороге наслаждения. Поцеловав напоследок низ живота, Данаг приподнялся и посмотрел супруге в глаза.

– Тебе лучше? – спросила она.

– А то.

Данаг подошёл к Алаур, сидевшей спиной к стене и всматривавшейся в темноту. Вампир опустился рядом и положил ладонь на плечо королевы, но та тут же выскользнула из-под его пальцев.

– Прости… – Данаг убрал руку и отвернулся.

Наступила тишина. Ночной воздух оставался неподвижным и холодным. Близилась зима.

Данаг снова протянул руку, собираясь коснуться эльфийки, и та взорвалась, как паровой котёл.

– Я боялась, – выдохнула Алаур, резко оборачиваясь к супругу, – мне было больно, но я думала только о том, что тебе ещё больнее. Когда ты не ответил на письмо, я слала тебе эти чёртовы донесения одно за другим, думая, что ты не хочешь со мной говорить. Но первой о твоей пропаже узнала Ивон. Ивон, хотя по какой-то странной насмешке судьбы ты считаешься моим мужем, а не её. Когда этот безумный дракон хотел присвоить меня, я думала только о тебе. Только о том, что у меня уже есть супруг. Есть, даже если я этого не хотела. А когда я узнала, что во всём виновата эта проклятая склянка, я чуть не сошла с ума. И всё это для того… – она запнулась. – Для того, чтобы…

– Алаур… – Данаг положил руку на спину королевы и притянул слабо сопротивляющуюся эльфийку к себе. – Прости. Я – дурак. Полный дурак.

Властительница дроу замолчала, но плечи её на коленях вампира дрожали. Данаг осторожно погладил серебристые волосы.

– Мало кто пришёл бы за мной, – сказал он. – Я думал, что одна Ивон. Теперь знаю, что вас двое. Это… намного больше.

Он стиснул плечо эльфийки, пытаясь унять дрожь.

– Я тебя ненавижу, – прошептала Алаур, не двигаясь.

– Я тебя тоже, Алаур, я тебя тоже.

Они надолго замолчали, а потом Алаур произнесла:

– Ты был прав. Вейл предал меня. Не могу поверить… я так доверяла ему.

– Ничего, – Данаг провёл рукой по её разметавшимся волосам.

– Ума не приложу, что стало с королевством без меня. Возможно, придётся начинать всё с нуля… Даже теперь я не могу расправиться с Эленией просто так – за неё заступится каста жрецов.

– Ничего, – Данаг легко улыбнулся и, наклонившись, поцеловал её в висок. – Я помогу тебе. А и наш дракон, мне кажется, тоже не упустит возможности в будущем оказать посильную помощь. Вместе справимся со всем.

Данаг уже почуял приближение утра, а они всё сидели так, прижавшись и думая каждый о своём.

– Где Ивон? – спросила Алаур первой.

– Вон, как раз идут, – Данаг кивнул на потрёпанных и уставших Дакара и Ивон, вышедших из-за утёса. – Что вы там делали столько времени? – бросил он.

– Сам же сказал, – вопреки усталому виду, Ивон была вполне весела, – есть только один способ.

Данаг моргнул, внимательно вглядываясь в лицо подруги.

– Ну, да. Поцелуй. Ты точно об этом подумала?

Они отправились в путь, едва Данаг смог держаться в седле.

Алаур с грустью смотрела на то, с каким трудом тот идёт на поправку – он, один из древнейших вампиров империи, даже спустя неделю всё ещё был заметно слабее своей подруги Ивон.

– Это я во всём виновата, – шептала Алаур, закусывая губу. Пока Данаг не услышал её.

– Ты тут не при чём, – сказал он ей.

Случилось это, когда они сидели у костра в предрассветном сумраке, на самой границе света и тьмы.

– Если бы я не злилась на тебя без конца… – Алаур вздохнула, – три года, Данаг. А мы по-прежнему едва знаем друг друга, едва коснулись друг друга пару раз.

Данаг, несмотря на боль, повернулся и поймал в ладони её лицо. Долго вглядывался в глаза.

– Я знаю тебя, – сказал он. – Твоя душа переплелась с моей душой.

Глаза Алаур вспыхнули.

– Не понимаю тебя, – она качнула головой, но тут же накрыла его ладонь своей рукой, опасаясь, что Данаг отпустит её.

– Когда я увидел тебя… Частичка души, которая, как я думал, давно умерла, шевельнулась во мне. Я думал, что вижу её.

Алаур опустила глаза.

– Ты разочаровался, – констатировала она.

– Дело в том… – Данаг продолжал разглядывать её лицо, – что она давно умерла. Её не могло существовать на земле. Там, где в моём сердце было отведено место для неё – давно властвовала пустота. Я стал забывать всё то, ради чего жил много веков. Только после её смерти я стал настоящим мертвецом.

Алаур осторожно заглянула ему в глаза.

– А теперь? – спросила она.

Но Данаг продолжал, будто не слышал её вопрос.

– Я был зол, – продолжал он, – потому что не хотел обмануться ещё раз. Не хотел снова потерять. Мне казалось – лучше вовсе не жить, чем умереть, когда опасность заберёт тебя ещё раз.

Алаур молчала, больше не решаясь перебивать.

– Ты была предназначена мне, – закончил он, – до того, как я появился на свет. До того, как на свет появилась ты. И даже если мы покинем этот мир – это останется навсегда.

Алаур освободилась от его рук и долго молчала, не глядя на него, прежде чем сказать:

– А ты уверен, что я не буду ревновать?

Данаг качнул головой.

– Ты знаешь не хуже меня, что я прав. Ты – это она. И я всегда любил только тебя.

Алаур вовсе не испытывала той же уверенности, о которой говорил Данаг. Несколько дней она ходила в задумчивости, не решаясь больше ссориться с ним.

Что бы он ни думал о ней, какой бы ни видел их любовь, больше всего на свете она боялась потерять его ещё раз.

Она сидела вечерами у костра, пока Дакар и Ивон хихикали и шептались где-то в глубине пещеры, и смотрела на полное покоя лицо спящего вампира. Данаг был очень бледен, но эта внешнаяя холодность притягивала Алаур тем сильней, что она знала, какое пламя бьётся в его груди.

«Я или не я», – думала она и невольно протягивала пальцы, чтобы коснуться его щеки. Потом засыпала, опустив щёку Данагу на плечо – и даже во сне боялась отпустить.