За день я сильно устал, глаза закрывались сами собой, но один образ я не мог отогнать от себя, как ни старался. Это был указатель на тропе, на котором я прочел название компании. «Синко Падрес»… Я вертелся с боку на бок на жестком топчане, но не мог отделаться от наваждения и вспоминал, вспоминал, вспоминал без конца. После того как по приказу Пикеринга я погубил кофейную компанию «Синко Падрес», я ненадолго вернулся в Леон, чтобы доделать какие-то мелкие дела и ликвидировать свой офис в гостинице. Повинуясь какому-то капризу, а может, наитию, в свой последний вечер на никарагуанской земле я арендовал мотоцикл и поехал в горы, где располагались кофейные плантации. Тогда мне навстречу то и дело попадались десятки, сотни людей, которые брели по дороге, неся на плечах узелки со своими жалкими пожитками. Со своими разбитыми жизнями.

По этой же дороге я сегодня прошел пешком и встретил тех же самых людей, которых видел тогда.

К тому моменту, когда мне исполнилось тридцать девять, мы с Геком закончили еще два джекбота. И хотя по своим мореходным качествам и отделке они абсолютно ничем не уступали нашим предыдущим изделиям, меня не оставляло беспокойство. Что-то было не так, но я никак не мог понять – что. Только потом до меня дошло, что дело не в катерах, а в Геке. Похоже, мой приятель начал потихоньку сдавать. Он и раньше покашливал, но сейчас приступы кашля стали не только более частыми, но и более продолжительными. По вечерам, когда мы засиживались в мастерской, бывало совсем плохо: Гек начинал кашлять и никак не мог остановиться. Время от времени он был вынужден выходить на улицу, чтобы отхаркнуть мокро́ту, забивавшую его легкие и горло, но это помогало лишь на время. Проходило еще полчаса, и все повторялось снова.

Как-то раз, после одного особенно сильного приступа кашля, я заметил на его носовом платке кровь и сказал:

– Слушай, Гек, так нельзя. Давай-ка я отвезу тебя к врачу.

В ответ он кивнул, все еще держась за грудь.

– Хорошо, – прокашлял Гек. – Наверное, ты прав.

Врачей он всегда ненавидел, и я понял, что дело худо.

На следующее утро я попросил у соседа гольф-кар и отвез Гека на северную оконечность острова, где находилась «Бимини клиник». На острове это было единственное медицинское учреждение, которое могло сойти за больницу. На дверях, однако, висела табличка: «Закрыто». Никаких пояснений, ничего. Только это лаконичное объявление.

– Интересно, – пробормотал я озадаченно, – как больница может быть закрыта?

– Да очень просто, – рассмеялся Гек. – Это же Бимини!..

Он был прав. Закрытая без объяснений больница прекрасно вписывалась в стиль жизни островитян, которые предпочитали праздность работе и без колебаний откладывали дела ради развлечений. Понятие «неотложная медицинская помощь» на Бимини было пустым звуком – сочетанием слов, за которым стояла малопонятная и совершенно избыточная, по мнению большинства, концепция. Крошечная аптека с крайне ограниченным ассортиментом и один частный врач, который пил не просыхая, проблемы не решали, однако это, похоже, никого не волновало.

Не успели мы вернуться в кабину гольф-кара, как у Гека начался новый приступ. На этот раз кашель терзал его не меньше десяти минут, в течение которых мой старый друг сплевывал на песок окровавленные ошметки собственных легких – так, во всяком случае, мне показалось. Картина сама по себе была достаточно неприглядной и пугающей, к тому же, сидя рядом с Геком и сжимая руками руль гольф-кара, я с особенной остротой ощущал собственную беспомощность и бессилие. Нужно было что-то делать, но я не знал что!..

Пока Гек хрипел и задыхался, пытаясь откашляться, мимо нас прошла довольно привлекательная женщина в купальнике, широкополой шляпе и солнечных очках в дизайнерской оправе. На плече у нее висела пляжная сумка. По правде говоря, в первую очередь я обратил внимание на ее ноги и только потом перевел взгляд на лицо. Оно было по-настоящему красивым, но на нем лежала печать уныния и одиночества. Плечи женщины поникли, а спина согнулась, словно она несла невидимый, но тяжкий груз. Казалось, женщина была полностью погружена в свои невеселые мысли, однако, услышав надрывный кашель Гека, она неожиданно остановилась и прислушалась. В одно мгновение ее лицо преобразилось, а уныние уступило место выражению профессиональной заинтересованности и внимания.

– Это ваш родственник? – спросила она меня.

– Почти, – ответил я. – А что?

– А то, что у вашего «почти родственника» – атипичная пневмония, причем довольно запущенная. Лучше бы вам сходить на прием к врачу, пока болезнь не уложила его в постель.

Я молча кивнул на вывеску «Закрыто» на дверях больницы.

– Ах вот в чем дело!.. – Женщина прищурилась и, подбоченившись, некоторое время размышляла. Наконец она показала на отель, стоявший в нескольких кварталах дальше по улице: – Я живу вон там. Поезжайте за мной, я сама осмотрю вашего родственника.

– Вы врач?

Не переставая прислушиваться к надрывному кашлю Гека, женщина кивнула, а потом протянула мне руку:

– Шелли Хайсмит. – Она снова взглянула на Гека, который, схватившись за грудь, согнулся чуть не пополам. – Езжайте за мной, – повторила она.

До отеля мы добрались быстро. Я усадил Гека на диван в вестибюле, и мы стали ждать. Через пару минут Шелли Хайсмит спустилась к нам из своего номера; на груди у нее висел стетоскоп, а в руке она держала бутылку холодной воды. Опустившись на диван рядом с Геком, она вставила трубки стетоскопа в уши. Пока Шелли тщательно выслушивала его спину и грудь, Гек дважды мне подмигнул, но я не отреагировал: мне очень не понравилось озабоченное выражение лица нашей добровольной докторши.

Наконец Шелли повернулась ко мне:

– Вы живете неподалеку?

Я кивнул. Гек, воспользовавшись паузой, скручивал очередную сигарету, и Шелли остановила его мягким, но властным движением руки:

– Вам лучше воздержаться от курения. Если, конечно, хотите дожить до завтра.

Гек послушно убрал папиросную бумагу в карман и откинул голову назад, а Шелли снова посмотрела на меня:

– Ваш родственник серьезно болен, и болен довольно давно. Его легкие поражены патогенными бактериями, вырабатывающими опасные для организма токсины. Возрастные изменения и обезвоживание организма способствуют снижению естественного иммунитета и ускоренному развитию инфекции… Я бы порекомендовала внутривенные вливания антибиотиков и физиологического раствора, причем срочно. У вас есть возможность это организовать?

– Наверное, в больнице есть и антибиотики, и физраствор, – сказал я, – но, чтобы попасть туда, нам придется взломать дверь.

– Наш местный врач обычно не запирает свою входную дверь, – неожиданно вмешался Гек. – Думаю, у него в кабинете наверняка найдутся какие-то лекарства. Возьмите все, что нужно, а я расплачу́сь с ним, когда он проспится.