– Мне сейчас надо восстановить порядок в войсках.

В разговор вступил князь Ургин, находившийся в шатре:

– Одно другому не мешает, государь. Обозы Скуратов подгонит, обеспечит ускоренное продвижение. Дубровского же надо брать немедля да разузнать, правда ли то, что он выполняет команды боярина Федорова. Ведь если выяснится, что так оно и есть, то тебе многое придется менять.

– Ты прав, Дмитрий. – Царь повернулся к Скуратову. – Орудия и боеприпасы должны подойти к войскам. Казарина Дубровского и дьяков новгородских арестовать и доставить сюда. Хотя нет, в войсках мне не до них будет. Оставить саботажников на Москве, посадить в темницу до разбирательства. У Дубровского выяснить, связан ли он с конюшим Федоровым или нет. Это у тебя время много не займет.

– Позволь вопрос, государь.

– Что еще?

– Как быть, если люди Дубровского окажут сопротивление при аресте?

– Рубить их всех! Кроме дьяка Казарина. Того взять живым в любом случае и отправить в темницу. Но главное, Малюта, это восстановить порядок в войсках. Понял?

– Понял, государь.

– Выполняй немедля.

– Слушаюсь. – Скуратов вышел из шатра.

Иван Васильевич взглянул на Ургина.

– Что скажешь, князь?

– Так я уже высказал свое мнение.

– Значит, измена?

– Скорее всего.

– И ты веришь, что все это мог затеять Федоров-Челяднин?

Ургин пожал плечами:

– Правду, государь, может выяснить одно лишь непредвзятое следствие. Но уж слишком часто этот конюший стал светиться в темных делах. А вместе с ним и высокопоставленные вельможи. Я имею в виду князей Бельского, Мстиславского и Воротынского. Может, Сигизмунд действительно хочет заставить тебя незаслуженно покарать их?

– Следствие будет проведено. Однако король не может не понимать, что клеветой на вельмож, которых у нас, слава Богу, есть кем заменить, он практически ничего не добьется. Ну арестую я Федорова, Бельского, Мстиславского и Воротынского. Что это изменит? Мы станем слабее? Нет. Потеряем управление войсками, откажемся от похода? Тоже нет.

– Все же Сигизмунд не просто так послал письма только им. Значит, он все же что-то замышляет.

– У меня уже голова болит! Не этого ли добивался Сигизмунд? – Царь улыбнулся. – Ладно, хватит о боярах. Разберемся с ними позже, если будет нужда. А сейчас помолимся, Дмитрий, да на покой. Завтра с рассветом тронемся.

– Обозы ждать не будешь?

– До Литвы догонят.

А Малюта Скуратов тем временем гнал свою дружину в двадцать верных опричников к Москве. На подворье Дубровского не спали. Оттуда доносились громкие голоса.

Остановив отряд, Скуратов подозвал к себе помощника Корзу.

– Глеб, надо разведать, что творится у Дубровского.

– Да и так ясно. Гулянка.

– Гулянка в доме. Я хочу знать, сколько охраны на подворье, как несут службу, так же пьяны, как господа, или просто говорят громко.

– А для чего нам это? Налетим, повалим, порубим тех, кто вздумает дернуться, и возьмем всех в доме теплыми.

– Нет, Глеб! Я хотел бы подслушать, о чем говорят пьяные господа.

– Понял. Снимаем охрану, слушаем, потом берем заговорщиков.

– Что делать, решу я. Ты узнай, что велено, да тихо, чтобы в доме никто ничего не заподозрил. Возьми с собой трех человек, не больше. А мы покуда окружим подворье.

– Где искать тебя после разведки?

– Я буду у городьбы, что на храм смотрит.

– Понял.

– Ступай с Богом!

Глеб Корза с тремя опричниками провел разведку, которая заняла не более получаса.

Потом он подошел к Скуратову, укрывшемуся за городьбой.

– Докладываю, начальник. Охраны шесть человек, все в одном месте, у сарая, справа от дома, если смотреть от ворот. Разговаривают меж собой о всяких пустяках, а шум в доме. Там хозяин и его гости.

– Ладно. Бери людей и тихо снимай охрану.

– Порезать всех?

– Нет! Охранники люди подневольные, они к делам хозяев отношения не имеют. Вяжи их да кляпы забей. Главное, чтобы в доме не услышали, как ты уберешь охрану. Потом стой у ворот.

– Сделаем.

– Только быстро, Глеб! Время позднее, дьяки могут начать собираться по домам.

– Не успеют!

Корза повел людей к воротам.

Вскоре к Скуратову прибежал посыльный.

– Григорий Лукьянович, Корза велел сказать, охрану убрали.

– Вот и славно. – Малюта подозвал к себе Лукьяна Бродина. – Мы с тобой идем к дому, послушаем, о чем народ речи ведет. Твой отряд пусть останется на месте. Всех, кто будет заходить на подворье или пытаться бежать с него, брать. Самых яростных рубить.

Во дворе Бродина со Скуратовым встретил Корза.

– Охрана повязана!

– Подведи своих людей к дому. Дальше действия по моей команде.

– Угу!

Скуратов с Бродиным затаились под окном горницы, где пировали человек десять.

Их голоса были хорошо слышны:

– Так вот, конец правлению тирана близок как никогда. Бояре разумеют, что они сейчас не раздавят Ваньку, то потом он их не помилует.

Скуратов прошептал:

– Дубровский выступает.

Корза кивнул.

– Против Ивана выступили те бояре, которым он доверяет. С письмами, конечно, промашка вышла, но дальше дело пойдет.

Дубровскому вторил другой хриплый голос:

– Давно пора убрать Ивана. Только хитер он как лис.

– Хитер, слова нет, но из этого похода ему не вернуться. На трон сядет Владимир Андреевич.

– Эх, кабы так! А то замордовал уже Иван своим правлением. Видишь ли, захотел из дремучей Руси сделать державу, равную западным. А у нас свои законы! Когда это было видано, чтобы холоп подавал жалобу на своего хозяина? Прежде любой вельможа сам суд вершил, решал, кого казнить, кого миловать. А теперь что?

– Ты не горячись, – сказал Дубровский. – Говорю же, не вернется Иван из похода. Так и останется со своими псами-опричниками в Ливонии на веки вечные.

– Будем надеяться, что так и случится, но тебе, Казарин, надобно кончать держать обозы. Как бы Иван не прогневался да и не послал бы на Москву своих опричников. Тогда всем нам худо придется.

– Обозы завтра уйдут. Я поручение исполнил, более держать их не надо.

– Да и нам время расходиться. Посидели хорошо, поговорили, пора и честь знать.

– Эй, друзья! – крикнул Дубровский гостям и родственникам. – Все, шабаш. Давай разъезжаться. И без шума.