На мое лицо.

Взгляд Власа потемнел и он одним движением соединил обрывки листов обратно в единое целое.

– Кто тебе рассказал? Впрочем, это неважно…

– Хочешь наказать стукача, который проговорился про твой секрет? Можешь не трудится и не выяснять, это не один из преподавателей академии.

– Мне наплевать кто это, – он подошел ближе, я а инстинктивно попятилась. – Но мне не наплевать на то, что ты сейчас думаешь. И что чувствуешь.

– Я не хочу делиться с тобой этим, ректор, – негромко сказала я, глядя ему прямо в глаза. – Я ничем не хочу с тобой делиться. Все, чего мне хочется – оказаться как можно дальше отсюда. Слишком больно… Слишком больно, Влас. Конечно, моя боль ничтожна по сравнению с той, которую ты испытал, когда она тебя бросила, и которую потом пронес сквозь года. И все-таки это моя боль. Я переживу ее. Подальше от тебя.

– Феня. Феврония, все не так.

– Переведите меня на заочное отделение, господин ректор, как и собирались, – холодно проговорила я. – Я уезжаю.

– Да послушай же ты меня! – он порывисто схватил меня и сильно встряхнул. – Ты никогда не была для меня ее копией, ее суррогатом. Ее дублем без собственного характера, без своего я. С самого начала, с того момента как ты свалилась мне на голову в своем дурацком комбинезоне, я влюбился в тебя. С первого взгляда. И даже если бы в моей жизни не было ее, это все равно случилось. Возможно, ты не поверишь, но я сейчас даже не вспомню, что она мне говорила, хотя раньше постоянно прокручивал это в голове. Потому что ты – другая. При полном внешнем сходстве, ты – это ты. Совершенно другой человек, абсолютно на нее непохожий. Чудесный человек, мой человек, единственный такой на этой земле и на землях всех остальных ста тридцати миров. Я люблю тебя. Люблю до безумия. Тебя, только тебя. Ты – мое чудо.

Влас прижал меня крепче, и, кажется, вознамерился поцеловать.

Так хотелось поверить! Раньше я бы уже превратилась в малиновый кисель и растеклась по нему, дрожа от счастья и восторга.

Но сейчас… Не могла. В груди темным комочком свернулось что-то темное, нехорошее, злобное.

Он тебе теперь любую лапшу на уши навешает, лишь бы удержать при себе клон своей обожаемой Фрэнтины.

Да заткнись, ты, противный гнусавый голос внутри! Ты мешаешь мне упасть в объятия самого потрясающего мужчины на свете!

Но голосок не заткнулся. Никак. Наоборот, стал еще громче, противнее, пронзительнее. И даже заявил, что будет еще хуже, если я вздумаю поступить неправильно и поверить в его настоящую любовь.

– Я подумаю над твоими словами, – хмуро сказала, обняла себя руками и пошла прочь.

Я по-настоящему озябла, тем более погода стояла хмурая, поздне-осенняя, темная. Под стать моему настроению. Вернее, всей моей жизни, какой она стала после коротенького разговора с сестрой Милавицы.

Вот только пошла я не в сторону академии, не в тепло, а совсем в другую сторону – в поле. В жаркие летние дни здесь колосилось золотое море пшеницы, но сейчас, когда урожай собрали, было голо, холосто и бесприютно.

И, чем дольше я шла, тем больше думала о том, что поступила глупо, по-детски. Поддалась эмоциям и огромной ревности, которую, если задуматься, Влас не заслужил. Он не давал мне повода усомниться в своем отношении ко мне. Ведь если любишь человека, то любишь и доверяешь ему до конца, безгранично. А я Власа любила. И восхищалась им. А то, что не рассказал про Фрэнтину Аштон изначально и другим запретил говорить, наоборот, показывает его заботу, а не корысть. Он не хотел впутывать меня в это, в историю своей несчастливой неразделенной любви. Но мы все равно впутались. Потому что нам суждено быть вместе.

Мне суждено быть рядом с этим мужчиной и быть счастливой. В том и есть мое предначертание в этом мире и в этой жизни.

Ну да, ну да, убеждай себя. В маленьком противном голоске было столько ехидства и злобы! Но, когда я приняла решение, на душе стало так спокойно и тепло, что он замолчал и больше не подавал признаков жизни.

Воодушевленная, я зашагала бодрее. И решила дойти до двух одиноких деревьев, что, как маяки, росли посреди поля. Впрочем, они вовсе не были одинокими, они были вдвоем – сплелись стволами в арку.

В этом мне почудился добрый знак.

– Ну, привет, хозячка, – послышался позади знакомый голос. – А вот и ты. Приманочная магия сработала идеально. Ты и не заметила, что пришла сюда не по своей воле.

Обернувшись, я увидела за своей спиной Амаранту Гарсиас дэ Ночэ. Выглядела брюнетка просто шикарно в своем черном бархатном плаще с меховой опушкой из шкуры серебристого лиса, застегнутом на груди бриллиантовой заколкой. А на ее волосах, убранных в высокую замысловатую прическу, в виде кошмарной заколки сидел ни кто иной, как Пушок, за прошедшее время весьма прибавивший в весе. Да и сама Амаранта выглядела довольной.

Отъезд в столицу определенно пошел ей на пользу.

Я совершенно не испугалась, только удивилась ее появлению.

Не испугалась поначалу.

До тех пор, пока она не подняла руку с изогнутым стеклянным сосудом, вроде того, в котором содержались безвременно погибшие целебные пиявки.

Вот только вместо пиявкок в сосуде был…

– Коди… – прошептала я, не веря своим глазам. – Отпусти его немедленно!

Мой фамильяр махал крылышками внутри сосуда, отчаянно бился о толстые стеклянные стенки...

– Отпущу, – пообещала Амаранта. – Если пойдешь туда.

И она кивнула на пространство внутри арки, которую образовывали два дерева. Вот только это было не просто пространство – воздух там завихрялся темной воронкой.

Это был портал.

– Куда?

– А что, разве непонятно? – пожала плечами жгучая брюнетка. – В Гиблую Пустошь. Куда тебе и дорога.

– Моя смерть – неравноценная месть за гороховый эликсир, – пробормотала.

– А я не за гороховый эликсир мщу тебе, хозячка. Хотя, пожалуй, и за него тоже, – Амаранта даже не посмотрев на меня, встряхнула банку с Коди, отчего фамильяр больно ударился крылышками о стенки. – Ты украла любовь всей моей жизни. Украла и даже не заметила этого!

– Ты тоже влюблена во Власа? – брякнула я.

– Нужен мне твой хозяйственный ректор, – фыркнула Амаранта и в упор посмотрела на меня.

– Евагрий Аркел… Ты говоришь о наге? ­

Поразительно. Неужели, и вправду?

– Я была бы ему достойной и верной женой… – голос Амаранты сорвался, но затем она продолжала спокойно, взяла себя в руки. – Но боги не дали мне то, чем походя, ни за что наградили тебя. Возможность родить ребенка от нага! Он бросил меня и больше никогда ко мне не вернется. Это не изменить. Но зато я могу исправить несправедливость. Ты умрешь в том страшном, жутком мире, зная, что никто никогда не придет тебе на помощь! Иди! Иначе я убью твоего фамильяра. Шевелись, хозячка! Времени у тебя не так много.