Рывок, и зеленые плети ввинчиваются в черепа змей, разрывая их изнутри. На землю летят осколки костей и желтоватая мякоть мозга. Твари оседают, заваливаются на бок и открывают нам дорогу.

Бросаюсь вперед. Ноги летят быстро. Бесшумно. Один рывок, и мой кинжал мягко ложится в ладонь. Рассекаю воздух справа, переламываю шею твари слева, толкаю пяткой третьего, всадив его плоскую голову в камень по плечи. Зеленая кровь брызгает в лицо. Сучьи дети Ишис!

Бой продолжается без меня. Сын уже у алтаря, пытается разбудить Арию. Я лечу, спотыкаясь, и верю, что успел. Мне хочется верить.

Скадэ отрезает нас от остальных, закрывает широкой спиной, как скалой.

– Ария… моя девочка, очнись, – шепчу, целуя в холодные губы.

– Папа, нужно поторопиться! – взвизгивает Федерико. – Я начинаю ритуал, но на завершении она должна быть в сознании.

Тормошу ее и пытаюсь привести в себя, но Ария далеко. Утонула в черном беспамятстве и не докричаться, не достать!

Скадэ сражается, как одуревший, рассекая тварей от горла до паха, но из соседних пещер приходят новые враги и этим выродкам нет конца.

Встряхиваю Арию сильнее, чувствую, как внутри закипает гнев, на себя, на богиню, на мир вокруг. Как гром, во мне раскатываются слова Федерико, и над головой хохочет невидимая Ишис.

Ты ее не получишь, бессмертная сука!

Замахиваюсь и отвешиваю Арии хлесткую пощечину. Ненавижу себя в этот момент, но не могу придумать ничего лучше.

Синие глаза распахиваются резко, как от толчка, Ария хватает ртом воздух и шипит дикой кошкой, когда я дергаю слишком сильно и касаюсь ее спины.

Моя рука краснеет от крови.

– Я рядом, – плачу, стираю слезы и размазываю их по израненной спине. – Держись, фурия. Мы выберемся.

– Скрепите ваши руки, – говорит Федерико, прервав поток ритуальной речи. – Папа, некогда, быстрее!

Ладонь девушки утопает в моей руке. Переплетаю наши пальцы и шепчу:

– Станешь моей женой?

У темноты вкус железа и соли.

Холодно. Слишком холодно, чтобы думать. Глаз не открыть, не вздохнуть. Остается только осознавать, как с кровью, по капле, жизнь покидает меня.

Как же глупо может закончиться самое волнительное из приключений! В кромешной мгле, где помочь некому.

К моменту, когда шум врывается в уши, я уже почти не чувствую тела. Оно превратилось в один большой кусок льда, даже пальцем не двинуть.

Треск ломающихся костей и разорванной одежды, в нос бьет густой кровавый дурман.

Вспышка боли в щеке, будто кто-то бросил в лицо раскаленный уголек. Вдыхаю рывком, врываюсь в раскрашенный красным и сиреневым мир и вижу Энзо и Федерико. Мой пират не сдерживает слез, сжимает руку и я деревенею, когда с его губ срывается вопрос:

– Станешь моей женой?

Секунда моего замешательства тянется бесконечно долго, точно застывающая древесная смола. Федерико что-то кричит, но я вижу только зелень глаз Энзо, слышу только его.

Станешь моей женой?

Выдыхаю сиплое «да» и пещеру накрывает колпак абсолютной тишины.

– Богиня Ишис благословляет этот брак! – кричит Федерико и наклоняется к нам. Тянет сцепленные руки, накрывает своими и шепчет: – Надеюсь, я ничего не перепутал, – и улыбается мне. Поворачивает голову к Энзо: – Папка, пора поцеловать свою жену, тогда метки проявятся.

Я рта раскрыть не успеваю, как Энзо целует меня с такой страстью, будто изголодался, погибает от жажды.

Чувствую влагу и соль его слез на губах, цепляюсь за плечи ослабевшими руками. Пальцы обжигает холодным пламенем. Оно тянется по коже пирата от его сердца к моему запястью тонкой змейкой.

Обвивает ладонь, толкается настойчиво, будто отстукивает сердечный ритм и скручивается на безымянном пальце в тугую спираль. А через секунду вспыхивает и застывает черным витым узором.

Тишина накрывает нас. Скадэ и Федерико застывают рядом. Странные фигуры зеленоватых тварей качаются, наполняют зал, но не нападают. Будто что-то поменялось. Они растеряны и огорошены.

– Пап, – весело говорит Федерико, но глаз не сводит с толпы и руки держит на рукояти сабли, – а теперь напомни мне зачем мы сюда приплыли?

– Вообще-то за осколком приплыли, – сиплю сквозь стиснутые зубы и сползаю с алтаря. – Интересно, они дадут нам пройти или придется врубаться на полном ходу?

– Так-то многовато их будет, для полного хода, – говорит Скадэ и покачивает саблей из стороны в сторону. – Лезут так, будто почкованием плодятся в соседней пещере!

– Где карта, Ария? – шепчет Энзо и сжимает мою ладонь. Палец немного щиплет там, где появились метки. – Помнишь, там будет немного магии? – говорит он, наклонившись.

– У меня под курткой, – отвечаю тихо. – Они даже не пытались меня раздеть или обыскать. Ничего не взяли, кроме сабли, – ловлю его настороженный взгляд. – Он еще недостаточно горячий, Энзо. Нам нужно пройти вглубь этих лабиринтов. Осколок где-то там.

Сдавливаю его ладонь и смотрю назад. Дальше тоже есть проход. В неизвестность. И там темно. Сиреневый полумрак закачивается в пещере, а дальше идет кромешная мгла.

Надеюсь, у моих спасителей есть люнны, иначе шеи себе посворачиваем.

Вижу, как по стене ползет зеленое пятно. Бикуль медленно отлипает от камня и крадется к проходу. Тихий свист и он поднимает лианы и принюхивается. Утробно рычит. Опасность. Но без осколка уходить нельзя.

– Скадэ, – зову моряка и киваю в сторону прохода. – Идешь первым, – Федерико, не отставай от него и подсвети дорогу. А мы, – смотрю на Энзо и вижу, как темнеют его глаза, – замкнем шествие. Будьте готовы бежать.

– Раскомандывалась, – смеется Федерико и, выпустив над головой парочку люннов, хлопает Энзо по плечу. – Сразу видно – жена капитана.

– Иди уже! – Энзо пропускает оставшихся моряков и закрывает собой проход. – Что вы как черепахи? Шевелитесь, пока они приморозились!

Существа, будто очнулись от его голоса. Рык пропорол пещеру, а твари ринулись к нам.

Энзо вталкивает меня в коридор, тускло освещенный светом люннов, и я несусь вперед, едва чувствуя под собой пол.

Будто и нет дурмана, будто не я не могла разлепить веки всего минуту назад. Срываю медальон с шеи и стискиваю в ладони. Я даже рада, что чувствую жжение. Боль будто говорит, что я все еще жива.

Как и метка на пальце. Жена.

Жена, чтоб меня подбросило и перекрутило!

В стену над головой что-то врезается, и в лицо брызгает острое каменное крошево. Горячая влага бежит по щеке, но я не обращаю внимание.

Подгоняемые рокотом и яростным рыком преследователей, мы петляем по узким проходам, пропитанным тяжелым духом морской соли.