Становится еще жарче. Душа отделяется от оболочки тела и взлетает к небесам.

Такое красивое и изящное платье — такое неудобное, в нем тесно и невозможно дышать. Оно стягивает мою грудь все сильнее и сильнее, не давая сделать и вдоха.

Обхватываю его шею руками, нагло подтягиваясь, чтобы прильнуть к нему всем телом. Прикасаюсь к разгоряченному телу, от жара которого, становлюсь еще мокрее. Ткань начинает скользить по влажной коже, тонкая бретелька соблазнительно скатывается. Немного обнажая полушарие груди.

Макс отстраняется, как заворожённый смотрит на ключицу, грудь. Проводит шершавым пальцем по верхушке полушария. Жадное прикосновение дрожащей руки выдаёт его внутреннее волнение. Это придаёт мне сил.

Наша близость сводит его с ума также сильно, как меня.

— Не могу поверить… — грудной раскатистый голос ласкает все моё тело. — ТЫ МОЯ…

Он наклоняется, подхватывает ртом тесёмку и возвращает ее на место, разочаровывая меня. Неконтролируемый зуд между ног сводит меня с ума. Из груди вырывается стон — мольба, карт-бланш на любые развратные действия. Неужели он не хочет меня?

Я сама потираюсь о него всем телом, как кошка, желая большего. Мое тело жаждет ласки.

— Пойдём. Иначе опоздаем. — Макс делает над собой усилие и отходит, поправляя воротник рубашки. Но я замечаю испарину. Прикусываю губу.

— А может останемся дома? — слабо спрашиваю я, переминаясь с ноги на ногу. Ткань расшитая бисером, неприятно натирает соски. Трудно в таком состоянии выйти в коридор, не то чтобы куда-нибудь выходить в свет. А судя по вечерним нарядам, мы не в боулинг и не в кино.

Бес усмехается, цокает языком и убирает руки в карманы.

— Не каждый день разрешают закрыть Большой театр для частного мероприятия. — его сюрприз заставляет меня ахнуть. По истине — мечта. По моему лицу становится видно, что я в восторге. Макс изучает мою реакцию. Он упивается моей растерянностью.

— К черту Большой театр. — выдыхаю я и делаю шаг нему. Льну, прижимаюсь и обнюхиваю. — Ты так долго был далеко, что не могу терпеть и минуты…

— К черту… — сломанный, почти женский голос Беса рассмешил меня, но и всколыхнул нечто темное. Порочное. Сила его возбуждения подминала себя. — Сама напросилась.

Макс снимает с себя пиджак и отбрасывает его в сторону, набрасываясь на меня, как на кусок мяса. Его грубые ласки напористы и бескомпромиссны. Он жадно целует в губы, в шею, не забывает о ключицах, покрывает дорожкой поцелуев руки. Макс — ураган.

Я попадаю в этот водоворот, и решительность покидает меня.

Бес кладёт руки мне на грудь, сжимая нежную плоть грубыми ладонями, подчеркивая эту разность между нами, цепляет ткань и разрывает ее идеально ровно до пупка, открывая себе доступ.

— Я слышу, как бьется твоё сердце. — он кладёт руку под пышной грудью, обжигая нежную кожу. — Маленькое, упрямое сердечко.

Его нежность топит мои страхи.

Стоит мне расслабиться, как он снова переходит к решительным действиям. Макс словно на войне, завоевывает моё тело, целуя и оставляя на нем метки, что оно принадлежит теперь ему. Макс с большим воодушевлением отправляется исследовать мою грудь, стискивая и даря наслаждение.

Я почти падаю на пол, в последний момент подхватываемая им. Он бережливо относит меня на кровать, окончательно сдергивая, когда-то красивое платье. Мелкие камни с него с шумом раскатываются по полу по всей комнате. Я лишь хихикаю. Какое расточительство, так беспечно относиться к вещам.

Не желая оставаться не у дел, я хватаюсь за ворот его рубашки и в отместку, тяну в разные стороны. Жемчужные пуговицы разлетаются по кровати, а Бес предстоит передо мной во всей своей мощи и красе. Железный человек.

— Не замечала, чтобы ты потел в спортзале. — не без восхищения говорю я, пробегая ловкими пальчиками по маленьким квадратикам на его животе. Напоминает шоколадку. Хочется ее съесть. Провести языком по этим шоколадным кубикам.

Алена, откуда в тебе вся эта пошлость?

Сглатываю и одергиваю себя. Только сейчас замечаю, что Макс впитывает в себя каждую эмоцию на моем лице. Он постоянно наблюдает за мной украдкой.

— Маленькая пошлячка. — шепчет он и целует меня в шею, заставляя извиваться под ним, сдирая рубашку. Хочу ощутить его всем телом, ощутить его тяжесть.

Все это заложено во мне на каком-то генетическом уровне. Он ведёт — я иду, он смотрит — и я отчетливо в своей голове слышу, что он говорит, не открывая рта. Чувствую то же, что и он.

Прочная связь.

Как я была смешна, когда думала, что люблю Жерома. Я действительно была ребёнком, мечтающим о большой любви из книжек. Нарисовавшей себе все в своей голове. Хотя все было под моим носом.

В этой комнате я была собой. Это было так естественно подчиняться ему, гореть в его руках, испытывайте это щемящее в груди наслаждение. Уступать его напору.

Горячие руки прогревали каждую клеточку, Макс спускался все ниже и ниже, пока не добрался до сокровенного местечка. Только во сне он меня там трогал. Я невольно напряглась, представляя дальнейшие ощущения, только по фильмам и книжкам для взрослых.

Макс обводит языком мой пупок, спуская ниже, дерзко целуя там, где, наверное, обычно никто не целует. Я вскрикиваю и отчаянно пытаюсь свести ноги, чтобы закрыть доступ, но его руки удерживают их разведёнными. Вся моя кожа покрывается мурашками.

***

— Расслабься. — он трется щетиной о моё бедро как кот. Сам Дьявол ластится. В ответ я лишь вымученно выдавливаю улыбку. Мне бы не хотелось, чтобы он рассматривал меня ТАМ. Хотя бы не так сразу. — Не нужно стесняться меня.

Он припадает губами к моим. Там. Жадно. Проникает языком туда, куда никто и никогда не проникал. Без тени стеснения. Разнузданно. И выбивая из меня все мысли. Как будто мороженое ест. Отправляя меня дрейфовать на волнах наслаждения. Чем сильнее и интимнее его ласки, тем спутаннее мои мысли. И вот я уже не понимаю, где начинаются мои фантазии, а где заканчивается реальность. Мной управляет его язык.

— Я… — глаза защипало от слез. Пришлось вцепиться в плед, чтобы убедиться, что я не упаду. Моё тело ломала невиданная сила, оно начало жить отдельно от меня. Дыхание сбилось. Пытаюсь безуспешно подобрать слова, чтобы описать своё состояние. — Я… я…

— люблю тебя. — закончил за меня Макс. Внутри меня взорвался фейерверк наслаждения, меня подбрасывает прямо к нему в объятия. Перед глазами становится темно. Судорожные волны наслаждения накатывают все сильнее и сильнее, доводя меня до обморочного состояния. Я слышу, как противоестественно хрустят мои позвонки.

Хочется кричать, поблагодарить Господа, что я жива, потому что ощущение, что меня отправили в Рай.

Макс лишь смеётся, обнимая и прижимая меня к себе.

— Знаешь, Малышка, меня по разному называли. Но чтобы Господом Богом…