– Конечно, Владимир Изяславич, с тобой! – боярин поспешно подтвердил свое участие. – Только бы вот долю нашей братчины обсудить надо, ведь мастера, как я понимаю, наши будут, оборудование тож…

– Если ваша братчина согласится, то мы с вами только вчетвером и организуем стеклодельное предприятие. Никого больше туда брать не будем!

– Истину глаголешь, Владимир Изяславич, – обрадовался Андрей Микулинич. – Нам в этом деле торговцы рыбой да мехами всякими вообще ни к чему! Но мы будем тако-же и в бумажном, и в мыльном предприятиях участвовать! – опомнившись, поспешно добавил боярин.

Тут же со всех сторон понеслись возмущенные выкрики:

– А харя, Андрейка, у вас не треснет?

– Да я тебе твой же стеклянный перстенек, что ребенку на мизинец не налазит, на твой червячный уд натяну! Ей-богу!

– Не в бумагу, не в мыльные дела мы вас как будущие пайщики не пустим! Верно, я говорю, бояре?

Окружающие одобрительно зарычали.

– Да, действительно, Андрей Микулинич, – снова взял я слово, – с вас и так будет достаточно стекла и зеркал. Тем более я на юге княжества, в Зарое, обнаружил много пригодного для стекольного дела песка, предприятие наше и так большое выйдет и на первых порах затратное. Погонишься, Андрей Микулинич, за двумя зайцами и ни одного не поймаешь.

Бояре с купцами слегка задумались, осмысливая сказанное. Через несколько секунд дошло, похихикали, напряженная атмосфера сразу слегка разрядилась. Андрей Микулинич благоразумно не стал настаивать на своем повсеместном участии во всех проектах.

– Ну, коли так… – стеклодельщик лишь с легкой грустью махнул рукой, – как скажешь, Владимир Изяславич.

Тут же в образовавшуюся паузу вклинился купец-вощник Волковников:

– От нас для вступления пайщиками в бумажные и мыльные дела что тебе, княжич, треба будет?

– Сущие пустяки, – с хитрой улыбкой ответил ему, – только ваши деньги и ваш работный люд!

Собрание разразилось веселым громким хохотом. Так весело нервически смеяться над денежным вопросом могут только настоящие скупердяи! Но бояре и купцы мне сейчас были нужны как воздух! Все дело в том, что они имели в своих усадьбах целые производственные комплексы, работающие на них вотчинные мастера были людьми множества нужных мне профессий и умений. Тем более что рынок свободных городских ремесленников я так или иначе уже вычерпал (кто-то работает на меня напрямую, кто-то опосредованно, например, поставляя мне свой товар или услуги). Осилить новые производства без привлечения бояр и купцов было просто нереально, во всяком случае, это забрало бы лишние годы, которых и так, с учетом нависшей монгольской угрозы, не было.

А вообще, в мои стратегические планы входило урезание боярской вольницы, очень уж много они на себя брали. Активно занимались торговлей, ростовщичеством, имели производственные мастерские. Занимались служебной деятельностью, во всех концах княжества они исполняли административные функции, за службу они получали определенный «корм», участвуя вместе с князем в дележе государственных доходов. Вдобавок к этому большинство бояр имели собственные вооруженные отряды – дружины. Короче говоря, бояре в моих глазах выглядели типичными олигархами, но пока приходится их терпеть и с ними сотрудничать.

– Господа, не все сразу! – обратился я к прослезившимся от хохота бородачам. – Сначала организуем Смоленское паевое торговое предприятие. Потом уже более подробно обсудим и начнем строить мастерские. Сегодня все обдумайте, а завтра приходите ко мне по-одному, будем подписывать с вами паевые договоры на ваше участие в СПТП. Касаемо производства бумаги и мыла я вас соберу через пару-тройку недель, обсудим детали. А разведать пески для стекла уже сейчас можно. Поэтому, Андрей Микулинич, коли ты не против, то я к тебе завтра сам в гости заеду, посмотрю на твои мастерские, обсудим с тобой, где и как искать песок.

Бояре с купцами вставали, с достоинством кланялись и покидали совещание, о чем-то друг с другом переговариваясь.

Виртуально присутствующий на собрании князь (он сидел в соседней комнате и внимательно оттуда слушал) лишь время от времени довольно покряхтывал. Очень уж ему понравилось, как сын вел разговор с наибольшими людьми города.

Вечевой звонарь громко бил в колокол. Звон разносился по всем концам города. Над народом, собравшимся на площади, слышалось недовольное карканье воронья, встревоженного громкими звуками.

Мы с Изяславом Мстиславичем в окружении вятших людей города стояли на крыльце бывшего Пятницкого княжеского терема, превращенном в помост, с которого прекрасно просматривался торг, сейчас преобразившейся в вечевую площадь.

Первым слово взял посадник, объясняя людям, зачем они сегодня здесь собрались. Потом глашатый выдвинулся вперед и долго, громко зачитывал статьи харатьи (закона) «О паевых товариществах».

Не знаю, много ли поняли вечевики из текста закона, но на вопрос посадника, обращенный в толпу:

– Вольный Смоленск! Что скажешь? Нужна нам эта харатья? – вече взорвалось согласным ревом сотен и сотен глоток.

И даже со стороны смоленского епископата не последовало привычных брюзжаний и возражений. Очень уж им пасечная система пчеловодства, придуманная княжичем, пришлась по душе. За это они даже закрыли глаза на творящуюся вокруг Владимира Изяславича чертовщину.

На следующий после вечевого сбора день, сразу же после тренировки под руководством Перемоги, я отправился к боярину Андрею Микулиничу – главному смоленскому стеклодельщику. Территориально еще два боярина, входящие в братчину смоленских бояр-стеклодельщиков, располагались за пределами Смоленска. Один – в Ростиславле, поставляя песок, второй – из Копыса – поставлял поташ, по нынешним временам страшно дорогой и секретный в производстве продукт!

С собой я взял штейгера, уже успевшего открыть в окружающих Смоленск лесных дебрях еще не тронутые и довольно большие залежи луговой железной руды.

Неделю назад немцы доставили не только заказанные им весной материалы и руду, но и привезли сразу двоих штейгеров, или на русском – шахтных инженеров и геологов в одном лице. Это были отец с сыном чешской национальности, что частично снимало языковую проблему. Их пришлось разлучить. Отец отправился в Дорогобуж – организовывать там шахту. Людей, будущих шахтеров, обещался предоставить Ростислав Мстиславич. А сына, усилив свободными от производства учениками дворянской школы, отправил обследовать окрестности Смоленска.

Вечером в сопровождении десятка гридней въехали в окольный город. Пока ехали, я вспоминал, где в Смоленской области в будущем добывали формовочный песок (белые кварцевые пески) для литейных цехов. Вспомнился лишь Краснянский район, там формовочный песок в свое время добывали на небольшой глубине, в долине реки Березины – в двух километрах от станции Гусино. Этих запасов нам хватит на многие десятилетия. Поделился своими знаниями, что, где и как искать, с чехом. Все равно ему будет по пути, так как формовочные пески залегают относительно рядом со стекольными. В тех местах я успел побывать даже в своей новой ипостаси, во время вынужденной отсидки князя в Зарое. Также рассказал штейгеру о предположительных местах залежей вблизи Ростиславля кварцевого песка и мела. Думаю, чеху не составит труда найти описываемые мною месторождения, так как их запасы составляют сотни тысяч тонн. Как говорится, только слепой их может не обнаружить. Чех, внимательно слушая мои отнюдь не дилетантские рассуждения, лишь тихо про себя дивился столь необычным увлечениям княжича, но лишних вопросов не задавал.