И не предупреждая, Дао-дво взмыл вверх, унося меня с собой. Злой, сердитый, раненый, он летел низко – на уровне вершин деревьев, но достаточно высоко для меня. Упустит – разобьюсь. А потому, не зная, хватит ли ему сил долететь и не потерять ношу по дороге, я попросту молилась. И уже неважно, стала ли схватка на озере досадным упущением мастеров или продуманной местью бывшего лемура, главное, мы живы и целы почти.

Я хоть и уставшая, но на землю близ лестницы ступила твердо, Гер же упал на колени. Отдышался кое-как и, медленно поднявшись, начал инструктировать, не сводя глаз с моего правого уха:

– Портал там, – мах рукой и пауза, ибо взгляд его сместился явно ниже ушной мочки и голос стал глуше, – третий поворот справа, маленькая дверка… А пояс вот. – Дао-дво потупился, передав мне кожаное изделие с полным набором оружия, и неожиданно похвалил: – Ты молодец. И пусть нас вычислят после этого, все равно молодец.

– Спасибо, – пролепетала смущенно.

А многоликий ухмыльнулся и, шагнув ближе, чмокнул меня не то в губы, не то в щечку, прошептал:

– Тебе спасибо и за пояс тоже, я его заберу, а сменную одежду для тренировок тебе утром пришлю. Кстати, какой у тебя размер? – спросил он, заинтересованно уставившись на мою рубашку. Я тоже посмотрела вниз и в тусклом свете уличного фонаря с трудом различила и с опозданием узнала, что я в борьбе за жизнь потеряла платок, а моя рубашка – не только свою непрозрачность, но и пару пуговиц. И если человек увидел бы немного, то меняющий сущность различить может все.

– Ах ты… – руками закрыла грудь и пнула Гера по коленке. – Рыжий!

Удар получился слабый, но многоликий все равно пошатнулся, всем телом приник к фонарю.

– Не трать силы, мне и без того плохо, – и, главное, сказал так, словно бы смысл всей моей жизни заключается в том, чтобы портить ему жизнь. А это уже не баранье упрямство, а самое настоящее свинство.

– Слушай, ты… Я, конечно, рада, что ты жив остался, но…

Договорить он не дал, попросил тихим страдальческим голосом:

– Давай потом, – и, с трудом отлепившись от шедевра чугунного искусства, поторопил: – Иди уже, скромница. – Всего миг, и вместо метаморфа на земле оказалась стальная ящерка с маленьким гребнем на голове, улыбнулась, мигнув глазенками, и голосом Дао-дво заявила: – Хотя нет, постой! Вид снизу тоже ничего.

– Зараза! – Многоликий извращенец легко ушел от брошенного в него проклятья и, вильнув хвостом точь-в-точь как кука, исчез в траве.

Оставшись одна, я тут же проверила наличие белья и свободно выдохнула, ощутив основательное облегчение, а вместе с ним и проснувшийся голод. Жаль, что после утоления оного мне вновь придется взять конфетку.

Кратким поцелуем вернув себе часть сил, Гер полз в направлении комнат Агирбина Найски и думал о том, как много тайн ему открылось в последнее время. Например, о том, что Амидд с радостью откликнется на предложение поскандалить, а затем и подраться с Авуром. И мотивировала змееволоска это тем, что бывшего своего, отчаянно желающего стать постоянным, ради его же блага нужно познакомить и со второй стороной ее натуры. Видите ли, пока отец и Магда присматривали за ней на свиданиях с кровопийцей, сделать это было невозможно. Отсюда вывод первый: с ним, Гером, наследница горцев была собой; второй: декан факультета Темных сил и его секретарь генерал Сули встречаются давно и счастливы. Следующим откровением стала Сумерька и открывшаяся в ней сила. Сила дара, сила очарования и вместе с тем приятно удивившая вменяемость. Человеческая малявка, доморощенная некромантка, развратница, плоскодонка, похитительница жизни, одним словом, заноза с невинным взглядом и тяжелой рукой оказалась простой девчонкой, нежной, робкой, податливой, ласковой, чуть вредной и до умопомрачения наивной. Его голодного взгляда не поняла и, получив крепко спящее мужское тело в свое распоряжение, повела себя непорочно до скрежета зубов. Любая другая, не скромничая, ощупала бы многоликого и осмотрела, сероглазая же лишь огладила лицо.

Поганка! А затем еще и оскорбила. Ладно, за сволочь он с ней расплатился, а за все остальное еще придумать надо – как. И тут совсем некстати вырисовался ее Гир… Агирбин Найски. Мразь завистливая! Мало того, что в прошлый раз избил, Намину целовать запретил, теперь еще и подставил, отправив тренироваться на озеро. Урод!

Гер прошмыгнул в коридор, ведущий к гостевым комнатам, быстро пересек его по потолку, чтобы не задеть охранных плетений. Нужные апартаменты нашел легко и нисколько не удивился, обнаружив на ручке несколько активированных проклятий и карточку. Сообщение в жесткой форме просило не врываться в покои спящего, при том что дверь открыта, а хозяин комнат бодрствует и злится. И это понятно – выслушивая оскорбления от вопящей теневой, сложно удержать себя в руках.

– Агирбин, дя ты свин!

– Заглохни, нежить.

– Обь-бязательно, как только выговорюсь! – пообещала кука. Совершила невесть какой круг вдоль магических прутьев и продолжила рассуждать: – Оказываетсь-ся, лемуром ты был еще вполне приличным! Всего-то девичье белье таскал из раздевалки, в носу ковырь-рялсь-ся и на кухне подворовывал… но сейчас! Что на тебь-бя нашло, а?

– Вр-р-р! – раздалось раздраженное в комнате. И скиф темной тенью быстро сместился от открытого окна к столу, навис над клеткой. – Лучше бы я тебя прибил!

– Дя-дя-дя! Прибил, усыпил, умертвил… – перечислила Симпатяшка и отмахнулась, совершая новый круг. – Хватит о несбыточном мечтать и мень-ня перебивать.

– А заткнуться не бывает? – вопросил мастер.

– Бывает, но не сейчас.

– Таррах! – Скиф взялся за голову. – Что за мелочь болтливая?

– Вообще-то, отнюдь не мелочь, к тому же Симать-тяшка й-я! – представилась она и расправила уши. – И дя, понимаю, неприй-ятно знать, что Гер пнул пару раз, пока ты был лемуром… – Агирбин застыл как изваяние, а теневая решила вышесказанное аргументировать: – Но, во-первых, на тот момент ты был не ты, во-вторых, ты этого не помнил, пока й-я не рассказала, в-третьих, хозь-зяин совершил сие исключительно профилактики ради, дабы ты глупостей не натворил.

– Что? Пнул… – переспросил недоуменно мастер. И глаза его потемнели.

– А, так ты уже и забыл! Значит, не из-за этого, – спохватилась кука и продолжила допытываться, сдавая с потрохами все и вся: – Так это ты из-за Намины, дя? Из-за того, что хозь-зяин пару раз на нее наорал, чуть не придушил и грозился отшлепать? – И возмущенно: – Ну, знаешь ли, тут мстить не с чего, он только грозилсь-ся!

– Что он сделал? – с рыком в голосе потребовал ответа Найски и кулаком стукнул по столу. Но зря он надеялся услышать все по новой, кука не из пугливых.

– Ах, и это не то. Тогда забудь! – радостно отмахнулась она, подумала секунду-другую и взвизгнула: – В таком случае… какай-я муха тебь-бя укусила?

– Озарение снизошло, – глухо съехидничал скиф, рухнул в кресло и потянулся к початой бутылке, что стояла на полу, – догадался, как этим шкетам по-быстрому вправить мозги.