Меня охватила решимость. Между двумя гардеробными широкий проход, и я наверняка смогу уклониться от Логана. А что потом? У него есть оружие, а у меня нет. Если он метнет в меня нож, все пропало. Но он ведь все равно собирается нас убить, так что мне терять?

Я приготовилась бежать как спринтер на старте. Уперлась ступней в ковер, надеясь, что мама увидит сигнал и поймет, что я сейчас рванусь вперед. И она показала, что заметила, немного отступив, освобождая мне побольше места.

– Назад! – приказал Логан. Мама взглянула на меня и не сдвинулась с места. – Назад, я сказал!

Она снова ослушалась приказа. Логан поднял руку, чтобы оттолкнуть маму, но тут она схватила его и закричала:

– Беги!

Она со всех сил дернула Логана за руку, освобождая мне путь.

Я оттолкнулась от пола.

И рванула к двери, с бурлящим в венах адреналином. У меня была солидная фора перед Логаном, к тому же он этого не ожидал. Когда он обернулся, моя ладонь уже лежала на дверной ручке. И я с силой дернула.

Дверь не поддалась. Я забыла, что Логан ее запер.

– Осторожно, Саванна!

Я обернулась. Он замахнулся ножом. Я пригнулась, и лезвие вошло в дверь.

Мама тут же обхватила Логана за горло, но он был намного сильнее и быстро сбросил ее, толкнув на пол. Мамина голова стукнулась о стену и свесилась набок.

– Мама!

Я выпрямилась как пружина. Тесак по-прежнему торчал в двери, но перед ней стоял Логан, и я не могла добраться до ножа. Я пошарила глазами в поисках оружия – чего угодно, чем можно драться. Взгляд прочесывал мебель, стены, пол.

И тут я их увидела. Мамины ботинки на толстой рифленой подошве.

Шатаясь, я шагнула обратно к кровати и потянулась за ботинком, а Логан схватился за нож и выдернул его.

Моя рука нащупала подошву, я сунула в голенище кулак и подняла ботинок как коготь. Вся моя любовь к Логану превратилась в бурлящий водоворот ярости и ненависти. Если это драка насмерть, я готова.

Когда нож метнулся к моей груди, я замахнулась тяжелым ботинком на протянутую руку Логана. Я попала только по ладони, но и этого хватило, чтобы нож с лязгом упал на пол.

– Ах ты, сука! – взревел он, тряхнув рукой, а потом опустил плечо и пошел на меня как таран.

Я с криком врезала ботинком ему по спине, но это его не остановило.

Логан прижал меня к полу, вышибив из моих легких весь воздух.

Он оседлал меня, навалившись всем весом на грудь, а коленями прижал мои руки по сторонам. Я брыкалась и пиналась, но ноги были бесполезны, как хвост воздушного змея на ветру.

– Нужно было перерезать тебе горло, – прошипел он, схватил меня за волосы и дернул вверх. Голову пронзило болью. Я закричала.

– Заткнись! – рявкнул он и потащил меня к открытой пустой гардеробной.

Мама застонала и попыталась схватить его за ноги, но он пинком отшвырнул ее в сторону. Когда я увидела, как она опять растянулась на ковре, мои крики превратились в рыдания.

– Это ты виновата, – шипел он, заталкивая меня в гардеробную. Он поднял мои руки над головой, снял ремень и привязал запястья к штанге для одежды. Потом схватил нож и помахал им у меня перед носом. – Нужно выпотрошить тебя как рыбу, – проревел он.

Когда он поднес нож к моему подбородку, меня охватил страх. На секунду я решила, что он и правда это сделает.

– Знаешь, а пошла ты в жопу, – он опустил нож. – Ты не стоишь таких стараний.

Он отошел, но через несколько секунд вернулся, волоча за плечи маму. Ее веки трепетали, а у кромки волос запеклась кровь.

– Мамочка! – всхлипнула я.

Я попыталась дотянуться до нее, обнять, своей любовью вернуть к жизни, но кожаный ремень только сильнее впивался в запястья.

Хлопнула дверь, и я погрузились в темноту.

Я услышала, как дверь приперли чем-то тяжелым. А потом все стихло.

– Мама! Ты меня слышишь?

Мой голос превратился в птичий писк.

Мама тихо застонала. Она была оглушена, но жива.

Я стерла запястья до крови, пытаясь освободиться. Ремень был крепкий, но у меня мелькнула искра надежды, когда я поняла, что он поддается. Пусть это займет несколько часов, но я сумею растянуть кожу и выпутать руки.

Я дергала ремень туда-сюда по деревянной штанге. Плечи уже ныли, но я привыкла к изнурительным тренировкам.

Я трудилась вопреки боли, дыша медленно и глубоко. Искра надежды придавала мне сил, я ощутила зарождающуюся уверенность.

И тут почувствовала запах.

Запах дыма, резкий и едкий, как от углей в костре. Он проникал из-под двери.

Дом, который так тщательно выбирали для меня и мамы, горел.

И если не случится чудо, мы сгорим вместе с ним.

Либби

Три месяца назад

Поездки в строительный магазин всегда доставляли мне удовольствие.

Я любила бродить вдоль высоких стеллажей, разглядывая инструменты и фурнитуру, узнавая секреты, как превратить простое жилье в родной дом.

Сегодня я пошла в садовый отдел. Я знала, что цветы для палисадника не относились к необходимым расходам, но растения наполняли мое сердце радостью, поэтому я решила побаловать себя. Самые красивые – многолетники. Сейчас я не могла устроить вместо лужайки ковер из цветов, но несколько клумб в стратегических местах сделают свое дело, и мой внутренний оптимист заверял – через год нам уже хватит денег, чтобы посадить в два раза больше цветов.

Я толкала тележку по волшебной стране лилий. Я любила их длинные, грациозные стебли и изумительные расцветки. Я выбрала несколько лилий сорта «Старгейзер» с ярко-розовыми лепестками. Посажу их рядом с почтовым ящиком, пусть почтальон наслаждается терпким и сладким ароматом.

Говорят, дом там, где сердце. Это романтично, но не вполне реалистично. Сердцем я много раз была на пляже французской Ривьеры, с хорошей книгой и бесконечным бокалом мартини. Но это не мой дом.

Нет, дом не там, где сердце, а там, куда вкладываешь усилия. Он там, где ты готовишь, ешь, спишь и пытаешься из последних сил навести красоту. Он там, где создаются и хранятся воспоминания. Там, где висят фотографии над камином и картины на стенах, где одеяла, под которыми ты спишь, где деревья и цветы, которые ты посадил и теперь старательно обхаживаешь.

Дом – это не какое-то абстрактное место в твоем сердце. Он там, где ты живешь сегодня и каждый день. Это продолжение тебя самого.

Я положила в тележку несколько ярких пионов и подумала: «А если