Сканд повел плечами.

– Мы, конечно же, дадим вместе с вашим величеством отпор Кадваллону, но нам не следует отбрасывать ни одно из имеющихся преимуществ. Гефрин слишком уязвим. Этот город строили не для того, чтобы в нем обороняться, – его строили для того, чтобы в нем развлекаться и произносить речи на том нелепом ступенчатом сооружении.

С явным презрением произнося эти слова, Сканд имел в виду деревянную постройку со скамейками, которая находилась в центре Гефрина. По-видимому, Паулин – священник Эдвина – читал там проповеди перед сидевшими на скамейках людьми. Сканд считал это сооружение напрасной тратой хорошей древесины, которую лучше было бы использовать для строительства оборонительных укреплений.

– Если мы останемся здесь, мы будем уязвимы, – продолжал Сканд. – Поэтому нам следует отступить к вашему брату в Беббанбург.

– Глупости! – сказал в ответ Энфрит.

В его голосе чувствовалось легкое раздражение из-за того, что кто-то перечил ему на виду у его людей. Мысль о том, что ему придется провести какое-то время рядом со своим благочестивым братом Освальдом, засевшим в расположенной на скале крепости Беббанбург, была для него невыносимой. Он ведь велел Освальду обосноваться в этой крепости только для того, чтобы держать его подальше от себя. Брат, правда, приносил ему кое-какую пользу, но пребывать в компании с ним было не очень-то приятно. Кроме того, Энфриту больше нравилась открытая местность возле Гефрина, а не скалистые холмы вокруг Беббанбурга.

– Отступить – значит выставить себя трусом перед нашими врагами и населением Берниции. В Гефрине расположен самый величественный дворец, а потому я хочу находиться здесь. Мне необходимо, чтобы меня считали сильным.

Сканд сжал челюсти, но все же кивнул, соглашаясь с тем, что проиграл этот спор. Затем он бросил взгляд на погруженный в полумрак край зала, где сидела со своим сыном Талорканом жена Энфрита – королева Финола. Она была миниатюрной – почти как ребенок – и очень хрупкой. Ее аккуратно причесанные огненно-рыжие волосы ниспадали ей на спину и поблескивали в мерцающем свете очага. Финола тоже посмотрела на Сканда, но выражение ее лица было равнодушным и смиренным. Глаза Талоркана сверкали, свидетельствуя о том, что он проявляет немалый интерес к происходящему в зале, однако он знал, что в присутствии отца ему лучше помалкивать.

– Вы правы, мой господин, – сказал Сканд. – Однако подумайте о королеве и о принце. Нам следует по меньшей мере быть готовыми защищаться, если в этом возникнет необходимость. Вы отправите еще сколько-нибудь людей понаблюдать за Кадваллоном, чтобы они немедленно дали нам знать, как только он двинется на север?

Энфрит небрежно помахал рукой. За Финолу он совсем не переживал: он женился на ней только для того, чтобы заключить союз с племенем пиктов, к которому она принадлежала, и считал ее скучной и непривлекательной. Впрочем, она родила ему сына. А вот Сканд относился к ней по-отечески, да и гезитам Энфрита, похоже, нравилось видеть ее здесь, в этом зале. Что касается Талоркана, этот мальчик частенько раздражал Энфрита тем, что говорил тогда, когда ему следовало молчать, однако Энфрит узнавал в нем самого себя и в глубине души гордился тем, что у него растет такой симпатичный сын.

– Очень хорошо, отправьте несколько всадников. А ты… – Энфрит повернулся к робеющему гонцу. – Ты справился со своей задачей хорошо. Молодец. После того, как ты поешь и отдохнешь, ты должен отправиться обратно на юг, взять с собой моих людей и показать им, где встал лагерем Кадваллон.

Гонец с перепуганным видом поклонился, а затем вышел из зала.

Энфрит вернулся к тавлеям – игре, которой он забавлялся с несколькими своими танами. В зале поднялся гул: все начали обсуждать полученное известие.

Сканд, посмотрев на то, как гонец выходит из зала, перевел затем взгляд на короля. Энфрит посмеивался над тяжелым положением, в котором оказался его соперник по игре. Его фигурки были окружены фигурками короля, и он, похоже, уже точно проиграет все то, что поставил на кон в этой партии.

Сканд нахмурился. Ему нравился Энфрит, поскольку во многих отношениях он был хорошим королем. Сканд служил ему на протяжении многих лет. Он находился вместе с ним в изгнании и сражался рядом с ним плечом к плечу. Энфрит отличался храбростью в битвах и был неплохим стратегом и организатором. Именно это и делало его сильным игроком в тавлеи. Он всегда опережал соперника на пару ходов.

Сканд надеялся, что Энфрит знает, какими будут его следующие шаги в той смертельно опасной игре, которую он затеял с Кадваллоном. Оставаться в Гефрине – в этом Сканд не видел никакого смысла. Валлийский король – не тот человек, к которому можно было бы относиться легко. Однако Энфрит был настолько же упрямым, насколько и искусным в тавлеях. И своего решения он не изменит.

Энфрит, сделав последний ход, выиграл партию. Проигравший тан в сердцах смел фигурки с доски на выложенный тростником пол. Зрители ехидно засмеялись, глядя на то, как проигравший снимает со своего запястья серебряное кольцо и отдает его королю.

Сканд тоже невольно улыбнулся, на несколько мгновений забыв о своих опасениях, но тут же вновь вспомнил о них. Ему оставалось только молиться о том, чтобы они выиграли куда более серьезную игру с такой же легкостью. Если они проиграют, то потеряют гораздо больше, чем серебряное кольцо.

* * *

Слухи о принесенном гонцом известии – известии о том, что Кадваллон собирает свои отряды на юге, – и о реакции на него короля Энфрита очень быстро распространились среди населения такого небольшого городка, как Гефрин. К полудню уже все в Гефрине знали, что валлийский король снова угрожает их стране. Эдвин, великий правитель, объединивший под своей властью множество людей, попытался сразиться с Кадваллоном в открытом поле и потерпел поражение. Многие шепотом обсуждали, мудро ли поступил король, решив остаться в Гефрине. За последние несколько месяцев Гефрин покинуло немало жителей, надеявшихся найти более безопасное место. Те же, кто остался, отличались отвагой, и испугать их было не так-то просто, однако большинство из них все же приняли меры предосторожности и собрали в мешки самое ценное имущество, чтобы в случае необходимости можно было быстро схватить их и бежать. В следующую ночь некоторые из них под покровом темноты закопали в укромных местах то, что утащить с собой на большое расстояние было не так-то просто.

До Беобранда эти слухи дошли где-то в полдень, когда он встретился с Леофвином, чтобы поесть вместе.

– Кадваллон готовится нагрянуть сюда, – сказал Леофвин. Его лицо раскраснелось от волнения.

– Почему ты так обрадовался? Вместе с Кадваллоном придут смерть и горе.

– И слава тоже, – возразил Леофвин. – Мне будет о чем сочинять легенды и песни.

Приподнятое настроение барда оказалось заразительным, и Беобранд, сам того не желая, улыбнулся.

– Что-то я не видел, чтобы здесь кто-то готовился к битве.

– В том-то и дело. Никто не готовится. Энфрит сказал, что он не боится Кадваллона и не станет отступать. На юг он тоже походом не пойдет. Старого Сканда это разозлило.