– Санечка! Дорогой! – мелодично пропела женщина, старательно не замечая остальных, и с готовностью раскрыла руки для объятий.

Ограничив свое знакомство с гостями небрежным кивком, Иола заявила тоном, не терпящим возражений:

– Глэдис, попросите мистера Пенроуза спуститься. Я хочу немедленно представить ему гостей.

– Может, не стоит его беспокоить? – попыталась отказаться от такой чести Анна, которой за глаза хватило самой Иолы. Она считала, что появление еще и мужа – это уже перебор.

– Глупости, – отрезала хозяйка и выжидательно уставилась на дверь, притоптывая от нетерпения ногой, обутой в отороченную лебяжьим пухом домашнюю туфельку. Все покорно ожидали появления мистера Пенроуза. Но Глэдис вернулась одна.

– В чем дело? – сдвинула брови хозяйка.

– Простите, мэм, но мистер Пенроуз велел передать, что очень занят, и просил подняться к нему в кабинет.

– Что, всем? – пробормотала Иола, на секунду смешавшись. Яся и Аня понимающе переглянулись, а Макс негромко хмыкнул.

– Прекрасно! – изобразила восторг Иола, хотя ее щеки покрылись красными пятнами. – Мы поднимемся в кабинет. Вы ведь не откажетесь?

Гости не стали ее разочаровывать и послушно потащились на второй этаж, чтобы получить сомнительное удовольствие от знакомства с хозяином дома.

Мистер Пенроуз утопал в глубоком кресле посреди уютной комнаты, залитой солнцем. Впечатление несколько портил беспорядок на письменном столе, призванный означать работу мысли. Видимо, тем же целям служила раскрытая книга, лежащая у него на коленях, в которую он пялился слишком пристально для того, чтобы кто-то поверил, что он в самом деле поглощен чтением.

На редкость неприятный тип. На вошедших он едва взглянул, нехотя встал и с видимым отвращением подал мужчинам руку, а на Ясю и Аню внимания и вовсе не обратил. Иолу это вроде бы забавляло, зато Анна буквально кипела от возмущения. Церемония знакомства считалась законченной.

При дневном свете Боттесфорд оказался прямо-таки идиллической деревушкой. Увитые плющом белые домики под красными черепичными крышами тонули в серебристо-бирюзовой дымке. В этой части Англии было теплее, весна уже вступила в свои права, но по утрам, вот как сегодня, траву покрывала изморозь, а кустарниковые изгороди, деревья и церковь с черным готическим шпилем окутывал голубоватый туман, создавая фантастическое ощущение пребывания то ли в легенде о короле Артуре, то ли в романе Толкина.

Острый шпиль церкви вонзался в голубое небо, как иголка в яркий шелк. Все пространство перед центральным входом занимали буйно цветущие нарциссы. Их было так много, что воздух весь пропитался специфическим запахом этих весенних цветов.

Друзья с почтением вошли в храм. От широкой, покрытой пестрыми изразцами приступки вниз спускались рядами деревянные скамьи. На стене, у входа, висела доска с объявлениями. Время службы, имя и адрес викария, а также короткие заметки с деревенскими новостями. И даже объявления о найме на работу в общество детей англиканской церкви.

– Вообще-то, я могу показать вам надгробие, но лучше позвать викария, – сказала Джемма, энергично вертя головой во все стороны. – Он добрый и знает о Рэтлендах и церкви много интересного.

Преподобный Алан вскоре обнаружился неподалеку. Он общался с прихожанами – супружеской парой. Лицо его было сосредоточенным и серьезным – настоящее лицо священника.

– Отец Алан! – громко окликнула его девочка. Священник обернулся. Аскетичное лицо растаяло, как воск. Извинившись, он обменялся с мужчиной крепким рукопожатием и быстро подошел к ним.

– Привет, отче! – взмахнула рукой Джемма.

– Рад тебя видеть, девочка, – сердечно улыбнулся викарий. Вблизи он выглядел гораздо моложе и производил странное впечатление младшего отпрыска титулованного английского семейства. Впрочем, возможно, так оно и было на самом деле. Знать охотно жертвовала своими детьми на благо церкви.

– Как здоровье твоего отца? – спросил викарий после того, как Джемма представила ему своих новых друзей.

– А что ему сделается?

Отец Алан не дрогнул, видимо, привык к ее выходкам. Он с готовностью перевел разговор на другую тему и вежливо поинтересовался, что привело сюда русских туристов.

– Они хотят увидеть могилу Рэтлендов, – по своему обыкновению, Джемма опередила остальных с ответом.

По лицу священника пробежала едва заметная тень, но вкрадчивый голос и улыбка не изменились. Он продолжал разглядывать их с истинно английским, сдержанным и вежливым любопытством.

– Ну что ж, – сказал он наконец, – пойдемте. Я покажу вам нашу достопримечательность.

Надгробия тут были повсюду. Они тянулись вдоль стен и занимали середину нефа. Разглядывая внушительные изваяния в латах – а некоторые и в коронах, – Анна не переставала удивляться тому, сколько благородных костей захоронено в этой провинциальной земле. Пятый граф Рэтленд покоился у стены, почти у самого алтаря. Его раскрашенная фигура с благочестиво сложенными лодочкой ладонями не имела ничего общего ни со стратфордским бюстом, ни с итальянской миниатюрой. Типичный вельможа средних лет, благообразный и умиротворенный. Чуть ниже, на таком же мраморном выступе, лежала и жена графа – Елизавета. Супруги были одеты по последней моде семнадцатого столетия, в парчу и бархат. Под головами – расшитые золотом подушечки. Традиция англичан изображать покойных спящими всегда коробила Анну. Сейчас ей было особенно не по себе. Она оглянулась на Ясю и заметила, что та смотрит в сторону. Девушка проследила за ее взглядом и обнаружила у подножия мраморного возвышения кошку в странной позе: мраморный зверек припал к земле, прижав уши к голове и оскалившись. Казалось, что кошка вот-вот прыгнет вперед, выставив острые когти.

– Что за странная фантазия пришла в голову скульптору? – шепотом спросила Яся, кивая на кошку. Анна не знала что ответить, поспешила отвести от кошки взгляд.

– Можно узнать, – подал голос Снежко, – а киска тоже покоится в склепе?

– О, нет, – с улыбкой заверил святой отец. – Это всего лишь скульптура. Кроме того, здесь отсутствует и прах графини. Она похоронена совсем в другом месте, – добавил он будничным голосом. Анна поперхнулась и часто заморгала от неожиданности.

– Вы ничего не путаете? – осторожно спросил Макс.

– Это абсолютно точно, – снова улыбнулся отец Алан и приложил руку к груди, как будто приносил клятву. – Я ничего не путаю. Похороны графа Рэтленда вообще окутаны тайнами и недомолвками. Это никакой не секрет. Граф и при жизни был с причудами. Впрочем, можете убедиться сами: вот здесь, на этой мраморной доске все и изложено.

Викарий указал на голубовато-серую мраморную плиту, которую они поначалу даже не заметили. На ней действительно было что-то написано, однако прочесть текст с наскоку не удалось.

– Не огорчайтесь, – утешил их отец Алан. – Буквы стерлись от времени, но если хотите, я перескажу вам то, что выбито на этом камне.