– Приятно слышать, как любой девушке… – засмеялась Алатиэль. И добавила серьезно: – Не сомневайся, если все пройдет успешно, Грайт обязательно отправит тебя назад в твой мир. Он никогда не нарушает своего слова. Ты вернешься к невесте… хотя нет, ты наверняка кинешься воевать. А я… Не знаю, что будет, но я приложу все силы для нашей полной победы…

Лицо у нее было такое, что нетрудно ее представить в кожанке, красном платочке и с маузером через плечо – ей пошло` бы…

Мы остались стоять у вычурных перил. В трапезную помаленьку потянулись постояльцы, поодиночке и компаниями. Грымзы среди них не было. Я видел Грайта, перед которым стояло несколько тарелок с основательным завтраком без вина; он ел сосредоточенно и без удовольствия на лице – подкреплялся перед дальней дорогой. Впрочем, он и вчера не показался мне записным чревоугодником, разве что отдавал должное вину… Ну, я и сам не гурман, тем более в походе…

Алатиэль высыпала на меня кучу вопросов, исключительно о наших девушках: какие платья они предпочитают, как развлекаются в свободное время, кроме танцев, как далеко принято заходить в отношениях с молодыми людьми. Видно было, что это интересует ее всерьез. Я отвечал охотно – лучше коротать время за пустой болтовней, чем сидеть сиднем у себя в комнате. Благо о Наташке она больше ничего не спрашивала.

Выехав с постоялого двора, не вернулись на большую дорогу – направились прямиком к недалекому лесу, в который вскоре и углубились. Деревья здесь росли такие же, как в том, первом лесу, разве что иногда попадались незнакомые, кряжистые, вцепившиеся в землю узловатыми толстыми корнями, напоминавшие дубы. А кустарник и здесь крайне походил на хрупкие разлапистые папоротники. Грайт, как и Алатиэль, руку на луке не держал и к бдительности не призывал. Дорога казалась безопасной – ехать через папоротники было легко, беззаботно щебетали птицы, порой в лес заполошно улепетывало мелкое зверье, а несколько раз уносились подальше какие-то крупные копытные, закинув на спину темные рога. Так и проходил монотонно час за часом…

Я уже немного разбирался в здешнем счете времени и циферблате. Примерно часа в четыре пополудни Грайт объявил привал – когда впереди обнаружилась обширная поляна с журчащим ручейком.

Сначала напоили коней, потом, в полном соответствии с традициями комфортного дворянского подполья, за дело взялся молчаливый Лаг – расстелил кусок темной грубой материи, расставил тарелки и кружки, нарезал копченое мясо, сыр двух сортов и хлеб, согрел в чашках «волшебной палочкой» воду из ручья и щедро высыпал в нее из мешочка желтый порошок – запахло гралиньяком. Все было свежайшее, явно происхождением с господской кухни постоялого двора. На сей раз Алатиэль не жеманилась, все уписывала за обе щеки, целиком поглощенная нехитрыми походными яствами, – а вот Грайт, я сразу подметил, время от времени зорко и бдительно окидывая взглядом лес, чутко прислушивался к его звукам. Я тоже держал ушки на макушке, памятуя, что порой самый опасный зверь в лесу – человек…

В какой-то момент мне показалось, что птичье щебетание приутихло, но я не успел поделиться своими догадками – Грайт, нехорошо сузив глаза, процедил сквозь зубы:

– Похоже, нарвались…

Тревоги в его голосе не было – скорее, досада человека, которого вздорные препятствия отрывают от серьезного и важного дела. Его взгляд метнулся мне за спину, и я открыто посмотрел туда же.

На опушку неторопливо выходили люди.

– Оставлять кого-то в засаде у них не в обычае, – тихонько сказал Грайт, обращаясь исключительно ко мне. – Значит, они все здесь, и выглядят не лучшим образом, видывал я сброд и поопаснее… Костатен, если завяжется драка, держись в сторонке, я тебя умоляю…

И пружинисто взмыл на ноги, а следом поднялись мы с Алатиэль. Где-то даже привычно я моментально оценил численность, вид и вооружение нежданно свалившегося на голову противника…

Восемь человек. В самом деле, разбойнички выглядели довольно коряво, ничем не напоминали тех статных молодцов из Шервудского леса, каких я представлял, читая в юности увлекательную книжку Гершензона о Робин Гуде и его «зеленых стрелках». Плюгавенькие, щуплые, заросшие щетиной по самые глаза, все поголовно в зеленой одежде, даже колпаки зеленые, – но она в прорехах и неумело наложенных заплатах. Думаю, у молодцов Робин Гуда имелись в деревнях любушки, стиравшие и штопавшие для дролечек, – а эти, сразу видно, обходились собственными силами, без женской заботливой руки. Оружие самое разномастное – мечи только у половины, причем в ножнах меч только у одного, у остальных – в простецких железных кольцах, прикрепленных к поясу. У двоих только короткие копья с широкими тусклыми наконечниками, которыми, похоже, можно было и рубить. У одного и вовсе дубина выше его макушки, сразу ясно, грубо смастеренная из молоденького деревца – ветки вкривь и вкось обрублены, а на верхушке оставлены сучья подлиннее и потолще – примитивное подобие средневекового шипастого «моргенштерна»…

Луков ни у кого не было, что нам давало некоторые преимущества. Восемь человек – это не взвод. Они всячески пыжились, пытаясь придать себе грозный вид, но таким уж опасным противником никак не смотрелись. Я бы их сравнил со стайкой уличной шпаны, не способной к серьезной драке – в которых у меня, признаться честно, был некоторый опыт и в старших классах, и в курсантские времена, когда дело порой доходило до штакетников, выломанных в ближайшем палисаднике, так что беззащитным ягненочком безусловно не был. Плюс неплохое знание боевого самбо. Зря Грайт отнесся ко мне как к боевой единице чуточку пренебрежительно: не спорю, в серьезной средневековой битве меня быстро прикончили бы, но в схватке с местными шпаргонцами есть кое-какие шансы…

У троих я заметил на грязных лапищах массивные, несомненно дворянские браслеты с крупными камнями, – а у обладателя меча в довольно богатых ножнах их обнаружилось целых два, на обеих руках…

Грайт, положив руку на эфес меча, терпеливо ждал с закаменевшим лицом. Я прекрасно понимал, почему он выжидает, – у такой мелкой шпанки всегда есть вожак, склонный очень быстро себя обозначить, и человек понимающий постарается достать его первого, потому что без него шпанка частенько кидается врассыпную…

Грайт бросил презрительно:

– Ну, что скажешь? (и добавил пару словечек, которые вигень не перевел).

Откликнулся тот, с двумя браслетами и мечом в ножнах, в котором я почти сразу и заподозрил главаря:

– А что тут скажешь? Оставьте коней и кошельки – и можете убираться. До Большого Тракта не полмира, к сумеркам дотопаете. – Он осклабился. – Разве что тебя, красоточка, сначала самолично разложу под кустиком…

Алатиэль, побледневшая, но вовсе не выглядевшая испуганной, ответила ему длинной фразой. Атаману предлагалось, коли уж ему хочется любви, срочно отправиться к ближайшему болоту, снять штаны, встать раком и ждать штуня, который не замедлит явиться… Тут последовало несколько непонятных слов – воспитанная у нас девушка Алатиэль, ага!

Не без злорадства я увидел, что атаман закипел от злости. Остервенело заорал: