— Это секрет! — кокетливо ответила Парелия и добавила с улыбкой: — И вход туда тебе воспрещен!

— Брось, и так очевидно, о чем мечтают одинокие девушки, сидя на качелях. Я не такой, как ты, чтоб восхищаться красотой природы. Не спорю, все это красиво, но удовольствия от этого я не получаю, — безразлично пожал плечами Арси.

— Тебе разбойничество доставляет удовольствие? — нахмурилась Парелия.

— Нет, для меня самое большое счастье — смотреть на тебя, — нежно прошептал Арси. — Честное слово, я готов всю жизнь смотреть только на тебя! Будет правильнее сказать: восхищаться тобой.

«Эх! Как жаль, что он разбойник, — с глубочайшей досадой в душе подумала Парелия. — Почему жизнь такая несправедливая? А ведь красивая любовная история получилась бы!»

— Арси, еще раз вспомни мое предупреждение и не влюбляйся в меня.

Однако в глубине души Парелия хотела обратного: чтобы он влюбился в нее и эта любовь превратила разбойника в «принца».

— Да, не проблема, — саркастично ответил Арси. — Несколько минут назад я снова напомнил своему сердцу, чтобы оно вдруг не влюбилось, а то побью.

— На мгновение я представила себе, как ты это делаешь — бьешь кулаками сердце и спрашиваешь: «Что же ты наделало?!» — засмеялась Парелия.

Они снова немного помолчали, после чего принцесса вдруг сказала:

— Арси, знаешь, что я только что заметила?

— Что?

— У тебя красивые глаза…

— О нет, это у тебя они красивые, — поспешил ответить тот и добавил с довольной улыбкой: — Хотя мне приятно слышать комплимент из уст такого ангела.

— Так знай, что, по мнению этого ангела, ты очень бессовестный человек! Если бы на твоем месте был джентльмен, он бы уже давно сдался!

— Я не могу сдаться, боги любви не простят мне этого, — пошутил Арси, — потому что наш поцелуй будет самым горячим и страстным в истории Агастана.

— Арси, ты слышишь? — снова попыталась отвлечь его внимание Парелия.

— Что?

— Мелодии природы.

Они замолчали, и эту тишину тут же заполнили самые разные звуки: тихое плескание воды в пруду, напористое кваканье лягушек на другом берегу, несмолкаемое пение цикад в кустах, треск костра, едва слышный шелест листвы…

Парелия начала воодушевленно описывать ему все эти звуки и делиться чувствами, которые они в ней вызывают.

— Неужели ты хочешь загипнотизировать меня? — зевая, спросил Арси. — Ничего у тебя не получится, все равно я выиграю.

— Нет, я просто перечисляю все, что чувствую.

— В этом перечне ты забыла упомянуть обо мне.

— Ну, хорошо, ты в моих чувствах тоже присутствуешь. Только жаль, что на месте такого преступника, как ты, не сидит рыцарь, — сострила Парелия.

— Ты забыла упомянуть еще одну важную деталь.

— Какую?

— А как же мое сердце? Неужели не слышишь, как оно бьется?! — прошептал Арси.

— Этот грохот? Что за неприятные звуки оно издает? — пошутила Парелия. — А ну-ка скажи своему сердцу, чтоб оно немедленно прекратило и не мешало мне любоваться природой.

— С того самого момента, как я встретил тебя, оно не может больше молчать…

— Да, да! Еще чуть-чуть, и из тебя выйдет настоящий поэт, — улыбнулась Парелия.

— А ну-ка быстренько ущипни меня, — Арси придвинулся к ней еще ближе.

— Зачем?

— Хочу убедиться, что это не сон. Так боюсь, что все это окажется иллюзией, ведь такая гурия может прийти только во сне. Сидеть перед тобой и смотреть в глаза. Такое впечатление, что все это — сказка, а ты — принцесса из этой сказки…

Арси был так поглощен этими прекрасными глазами — он не видел ничего, кроме них, — поэтому не сразу сообразил, что Парелия действительно решила выполнить его просьбу:

— Ай! — воскликнул он от неожиданности, когда она ущипнула его за руку.

— Арси, у тебя совесть есть? — надула губки девушка. — У меня уже шея онемела. Сдавайся!

В этот момент Парелию кольнула в сердце предательская мысль: а не сдаться ли самой?! Ведь здесь, на этом острове, никто не знает, что она принцесса, а значит, никто не узнает и о поцелуе. Ничего же плохого не случится, если она с кем-то поцелуется? Почему всем остальным можно целоваться, а ей нет?!

К тому же Парелия ни разу ни с кем не целовалась. Ни разу! А ведь она уже не маленькая девочка! Эта ночь — одна из самых романтичных в ее жизни. Здесь каждое мгновение чудесно и неповторимо, и, если она сейчас упустит возможность сделать эту ночь еще более незабываемой, второго шанса у нее может не быть. В конце концов, сейчас все складывается именно так, как она себе и представляла, когда думала о своем первом поцелуе! Чудесная ночь, никаких запретов и правил, никаких надзирателей — только она и этот таинственный молодой человек… О чем еще можно мечтать?

Однако Парелия понимала, что в тот момент в ней говорили чувства. Стоило им взять власть над ее сердцем — и она была готова проиграть в ту же секунду. Но затем в дело вступали разум и здравомыслие. И они говорили ей, что целоваться с разбойником — дело опасное. Что будет, если кто-то узнает? Она же сгорит со стыда! Где это видано, чтобы принцесса целовалась с вором?

Парелия разрывалась между чувствами, которые терзали ее сердце все сильнее с каждой секундой, и разумом.

— Арпи, я тебя уверяю, ни один джентльмен на моем месте не сдался бы, — улыбнулся Арси. — Только ненормальный добровольно откажется от поцелуя с ангелом.

— Знаешь, какой прекрасный сон снился мне этой ночью? — спросила Парелия, снова пытаясь перевести тему.

— Я в нем был?

— Нет.

— Тогда он точно не был прекрасным!

— Мне снилась сказочная поляна, — воодушевленно начала рассказывать принцесса. — Поляна из сотен сияющих в ночи цветов. Их наполовину раскрывшиеся бутоны переливались дюжиной оттенков голубого, белого и розового. Они, словно маленькие солнышки, освещали своими теплыми лучами все вокруг. Глаз не поспевал за этим невероятным калейдоскопом. Они плавно покачивались на ветру, словно одобрительно кивая мне и маня к себе. Я не удержалась и пошла к ним. Прохладная свежескошенная трава приятно щекотала мои босые ноги, а в воздухе витали прелестный аромат росы, благоухание цветов и сладкий привкус нектара. Не успела я насладиться видом этого сияющего в ночи цветочного моря, как в нескольких шагах от меня в траве что-то встрепенулось. Хрупкая, полупрозрачная бабочка взмахнула своими ажурными крылышками, потревоженная незваной гостьей, и вспорхнула в ночное небо. За ней поднялись вторая, третья — и вот уже десятки ночных красавиц закружили в ярком танце, шелестя своими изысканными крыльями и разбрасывая во все стороны ароматную мерцающую пыльцу, словно звездную пыль. Мои руки дирижировали полетом этих волшебных бабочек, — рассказывая это, Парелия действительно подняла руки. — По моему велению они то взлетали вверх, то садились на головки тюльпанов. Их нежные крылышки трепетали в ночи, исполняя волшебный танец. А я оказалась в самом сердце этого безумно красивого хоровода. Очарованная всей этой красотой, я танцевала со сказочными бабочками, словно безумная. И вдруг осознала, что я — Принцесса бабочек… Этот чудесный сон был похож на сказку, в которой волшебство существует как основа мироздания. Я закружилась вместе с ними, протянув руки к ночному небу, позволив этому чудесному ощущению свободы вести себя в танце под слышимую только мне мелодию собственного сердца…