Все понимали, что ради такого случая ее владелец Артемин не пожалеет ни хлеба, ни зрелищ.

И действительно, уже на входе приглашенный бомонд встречали обнаженные девушки, чьи тела были расписаны в духе абстракций Кандинского. Критики тут же отметили постмодернистский прием — перенесение элитарной и серьезной эстетики на легкомысленную почву.

— Вот, уважаемые, что я вам говорил! Эротика и авангард всегда друг друга дополняли. Абстрактные сочетания линий как будто демонстрируют глобальную эрекцию человеческого духа, — вещал некий профессорского вида мужичок лет шестидесяти с седым каре и огромной залысиной в центре. Все это время он нежно поглаживал длинноногую деваху, которая была его выше на целую голову.

Он знал, что девушка не даст ему по морде — как обычно бывало в таких случаях. Она будет безропотно стоять, изображая статую, иначе ее мигом выгонят из модельного агентства. И поэтому профессор мог себе кое-что позволить.

Праздник продолжился выступлением хора карликов. Облаченные в строгие фраки, они действительно выглядели комично.

Под свист и улюлюканье публики карлики исполнили «Боже, царя храни», гордо поклонились и ретировались.

Публика набросилась на закуски, которые уже стали появляться на столах для фуршета. Разговоры на некоторое время прекратились: все молча работали челюстями, вспомнив правило: когда я нем, я ем, а когда я болтаю, мою порцию слопает кто-то другой.

Но молчание царило совсем недолго. Странно, однако устрицы, осетрина и прочие деликатесы возбудили среди присутствующих желание поговорить о прекрасном.

Света к тому времени уже успела познакомиться с каким-то залетным канадским куратором лет этак после сорока и теперь активно строила ему глазки втайне от Артемина.

Наконец наступила и кульминация вечера — горячее. Артемин понял, что самое время — произнести тост от хозяев.

— Друзья, попрошу минуточку внимания, — сказал он в микрофон. — Во-первых, хочу от всего сердца поблагодарить вас за внимание к нашей галерее. Возникнув в арт-среде столицы всего год назад, она смогла завоевать свою нишу, своего зрителя, неравнодушного к по-настоящему современному и актуальному искусству.

— За актуальность! Выпьем за актуальность! — завопил вдруг седой критик с каре. Хотя этот тост был ему уже явно лишним — во имя актуальности он уже успел как следует нализаться.

— Да, уважаемый Савелий Егорович, именно за актуальность, — поддержал его Артемин. — За смелость и новаторство эксперимента. За искусство, которое способно раздвигать…

Он вдруг запнулся. Велеречивая мысль, которая доселе текла сплошным потоком, натолкнулась на какую-то невидимую преграду. И Артемин долго не мог придумать, что же это такое должно раздвигать искусство.

— Раздвигать наши представления о действительности, — выдал наконец он. — За авторов, которые…

На этот раз он запнулся уже по другой причине. Артемин заметил, что взгляды присутствующих направлены куда-то совсем в другую сторону.

По лестнице не спеша поднимался мужчина с головой кролика. Из одежды на нем были только огромные семейные трусы.

Большинству публики этот человек был хорошо известен. И все примерно знали, чего от него следует ожидать.

«Опять этот Мамлер! — зло подумал Артемин. — И вроде в этот раз я его и не звал…»

— Ну какой же корпоратив да без Вити Мамлера, — ехидничал кто-то.

— А почему он уже не свинья? — вопрошала какая-то журналистка. — Неужели резкая смена имиджа?

— Мамлер-кролик? Это можно интерпретировать по-разному. Во-первых, перманентное стремление индивидуума к… — начал объяснять ухаживавший за ней философ.

— А что, это настоящая эре… ну, то, что у него в трусах? — робко поинтересовалась пенсионного возраста дамочка в кокетливой шляпке.

И действительно, трусы художника-акциониста были сильно оттопырены. Как вскоре выяснилось, совсем не случайно. Вскоре публика поняла, что они под собою скрывали.

Взобравшись на праздничный стол, Мамлер медленно пошел по нему в сторону Артемина. И все это время вещал громким голосом:

— Художник — это кролик в современном мире. У него большие уши, и он живет в страхе. Но пора уже преодолеть этот страх. Кролики выходят на тропу войны!

С этими словами он вытащил из трусов солидного размера «беретту».

— Кролики выходят на тропу войны, — повторил художник. — Долой жирных псов — галерейщиков!

Акционист резво спрыгнул со стола прямо напротив Артемина и приставил к его шее дуло пистолета.

«Вот псих! — подумал галерист. — Отдохнуть спокойно не даст!»

— Господин Артемин, вы захвачены в заложники свободным художником! — в рифму объявил Мамлер.

Артемин шутливо поднял вверх руки. Захватчик больно ткнул его дулом в плечо и приказал идти вперед.

Галерист попытался было ослушаться. Отлучаться не входило в его планы. В конце концов, он был у себя дома, на своей территории. Но Артемин очень боялся, что этот придурок Мамлер начнет буянить. И тогда у хозяина будет только один выбор: или вызывать охрану, или терпеть.

Артемин уже дал своим охранникам строгое указание: ни в коем случае не мешать Мам леру делать то, что он хочет. Потому что стоит только разок въехать этому гениальному художнику по физиономии — и это станет поводом для его пиара. Мамлер начнет кричать по всем углам о притеснении свободного искусства, притеснителю Артемину тут же объявят бойкот, и шампанское с икрой будет насмарку.

— Ну пойдем, пойдем, — послушно согласился Артемин.

Он заложил руки за спину и стал первым спускаться по лестнице. Публика с удивлением наблюдала за ним.

— Да, интересное они придумали шоу, необычное, — спустя минуту произнес кто-то.

Прозвучали аплодисменты — сначала нестройные, но потом все более активные. Публика оценила перфоманс по достоинству.

И вскоре все уже снова интенсивно работали своими челюстями, изредка отвлекаясь от еды для дискуссии о возвышенных материях.

Охранники на входе с удивлением наблюдали за тем, как шефа выводят в роли заключенного. Но спросить, что это и к чему, никто из них не отважился.

Артемин под конвоем вышел из здания, с удовольствием вдохнул свежий вечерний воздух и остановился на крыльце.

— Ну все, перфоманс окончен? — спросил он.

Вместо ответа акционист снова грубо ткнул его стволом в шею. Артемин послушно двинулся дальше.

«Да, здесь ему рано заканчивать, — подумал он. — Много свидетелей, конфуз получится».

Они вышли за ограду. Какая-то старушка, тащившая из супермаркета пакеты с продуктами, чуть не упала в обморок, увидев такую процессию: почтенный господин в элегантном костюме, а рядом с ним — какой-то голый мужик в маске кролика и с пистолетом.