– Да, босс, – хитро подмигиваю ей, а она качает головой, прежде чем выйти из комнаты.

За завтраком я спрашиваю, какие у нее планы на сегодня. Она пожимает плечами.

– Ничего особенного. Я, вероятно, немного позанимаюсь и, возможно, встречусь с Фэй и Лорен на ланч.

– Круто, – убираю наши тарелки и несу их к раковине, – а я собираюсь провести пару часов в тренажерном зале и немного поучиться, прежде чем отправлюсь в Уэлсли, чтобы посмотреть еще несколько домов с мамой. И планирую остаться там сегодня на ночь. Хочешь поехать со мной?

На ее лице мелькает привычное выражение паники. Я замечаю одно и то же выражение каждый раз, когда покидаю квартиру. Рэйчел боится оставаться одна, и после вчерашней ночи мне нужно знать причину. Если она не захочет или не сможет рассказать, значит, я знаю кое-кого, кто мог бы это сделать.

Я подхожу к ней, нежно касаясь ее лица, полный решимости облегчить ей задачу.

– Поехали со мной. Пожалуйста.

На ее лице появляется заметное облегчение.

– Хорошо, уговорил. Во сколько выезжаем?

– Около двух?

– Прекрасно. Буду готова.

Предложив ей позвонить Лорен, чтобы та приехала и позанималась вместе с ней, я выхожу из квартиры, довольный осознанием того, что Рэйчел не одна. По дороге я пишу Кеву, чтобы убедиться, что он на месте. Через двадцать минут стучу в его дверь.

– Привет, чувак. – Он кивает мне и отходит в сторону, впуская меня внутрь. – Что случилось?

– Мне нужно поговорить с тобой о Рэйчел.

Он скрещивает руки на груди, прислонившись к стене.

– Это начинает надоедать, недомерок.

– Не называй меня так, – рявкаю я, проводя рукой по волосам. – Я больше не тот маленький ребенок, которого можно дразнить и колотить.

– Я тебя никогда не бил.

– Разве ты не помнишь, как мы с Каем последовали за тобой и Кейдом на ту вечеринку? Кажется, я припоминаю, как получил несколько ударов.

Он смеется.

– Чувак, вы двое были слишком заметны. А несколько подзатыльников вряд ли считаются.

– Как бы мне ни нравилось ностальгировать, – невозмутимо говорю я, – но я здесь, чтобы поговорить о Рэйчел. Я знаю, что кто-то причинил ей боль и что она чертовски боится чего-то. Полагаю, эти два факта связаны. Каждый раз, когда я думаю, что она собирается мне довериться, она отступает, и я возвращаюсь к исходной точке. Я знаю, что ты ей в чем-то помогаешь, и хочу знать то же, что знаешь ты.

Он вздыхает, потирая рукой челюсть.

– Я не могу предать ее доверие, братишка. Я по таким правилам не играю.

– Даже если это в ее интересах? Я хочу помочь защитить ее, но это трудно, когда я не знаю, с чем борюсь.

– Я рад, что тебе не все равно и что она теперь живет с тобой. Я тоже не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось, но я не вправе рассказывать. Все, что я могу сказать, – это кто-то из ее прошлого, за кем она попросила меня следить, и я обеспокоен тем, что этот человек следит за ней здесь. Я так же, как и ты, не в курсе, что именно произошло. Она мне тоже не говорит, но, похоже, это какое-то дерьмо.

– Не сомневаюсь. Она разрыдалась у меня на руках сегодня ночью. Ей так больно, что я ужасно хочу убить ублюдка, виновного в этом. – Для усиления эффекта я щелкаю костяшками пальцев, сжимая челюсти.

Он внимательно изучает мое лицо.

– Я тоже. Смотри, а как насчет такого плана? Мы поддерживаем связь, и если появляются какие-то подозрения, о которых следует сообщить, мы объединяем наши усилия? Мы можем так поступить, не нарушая конфиденциальности секрета Рэйчел.

– Да, давай так. Все, о чем я забочусь, – это ее безопасность.

– Держись с ней рядом, и если заметишь, как кто-то подозрительный слоняется поблизости, дайте мне знать.

Я открываю дверь и выхожу наружу.

– Хорошо.

– И последнее. – Он вытягивает руки над головой, упираясь в дверной косяк. – Если ты обидишь Рэйчел, я буду первым в очереди, чтобы надрать тебе задницу.

Я киваю.

– Понятно. Этого не случится.

– Не трахай ее. Я серьезно.

– Черт возьми, Кев, не обязательно вдаваться в подробности. Я понял и не причиню ей вреда. Я забочусь о ней и хочу защитить. Какого хрена, ты думаешь, я пришел сюда?

– Успокойся, братишка. Просто уточняю. Я тоже забочусь о ней.

– До скорого!

Я ухожу до того, как скажу что-то, о чем пожалею.

* * *

Когда я возвращаюсь в квартиру, Рэйчел уже в куртке, а собранная сумка стоит у ее ног.

– Я приготовила тебе обед, – говорит она, протягивая мне квадратную коробку. Я открываю крышку, и у меня слюнки текут при виде домашнего ролла и печенья с шоколадной стружкой. – На случай, если у тебя не было времени перекусить.

– Не было. Спасибо.

Не задумываясь, я наклоняюсь и целую ее в щеку, и этот жест кажется самым естественным в мире.

Я иду в свою комнату, чтобы взять кое-что из вещей, и замечаю, что она поставила розу, которую я ей подарил, в изящную стеклянную вазу с длинным горлышком, занимающую центральное место на маленьком журнальном столике. Почему-то это улучшает мое меланхолическое настроение, в котором я пребывал после визита к Кеву.

Я жую ролл, пока веду машину, а Рэйчел просматривает музыкальную коллекцию в моем айфоне. Она включает что-то из Кэти Перри, и я улыбаюсь. Что бы ни говорила моя сестра Кейтлин, каждый раз, когда я слышу эту песню, я все еще думаю о ней как о неугомонной двенадцатилетней девочке, знающей все слова наизусть и подпевающей. Меня злит, что я пропустил так много времени, которое можно было провести с сестрами. Что я упустил важную часть подросткового возраста Кейтлин. Что меня не было рядом, чтобы помочь ей разобраться со всей лажей. Чем чаще я оглядываюсь назад, тем более эгоистичным себя чувствую. Я не хотел отказываться от своей мечты поступить в Гарвард и играть в американский футбол, но мне следовало пожертвовать этим ради своих сестер. Им нужен был брат, а я бросил их.

Не знаю, как, и смогу ли я вообще когда-нибудь это исправить, но я не перестану пытаться.

– Скучаешь по своей семье? – Я на мгновение перевожу взгляд на Рэйчел.

Она смотрит в окно, похлопывая по колену в такт музыке.

– Честно? Не особенно. – Она не смотрит на меня, сосредоточенно изучая вид за окном.

Рыженькая вообще мало рассказывает о своей семье, и я чувствую, что у нее нет близости с ними. Мне трудно это понять, исходя из собственного опыта.

– Видимо, ты была одинока в детстве.

Она оборачивается со странным выражением лица.

– Джилл и Фэй больше походили на мою семью. Мы ходили к Фэй после школы, чтобы делать уроки и заниматься, потому что и мама Джилл, и моя мама работали. Мама Фэй – нет, и она была нам как приемная. Всегда принимала нас с распростертыми объятиями. Я любила проводить время в ее доме.