– Разве можно продавать или покупать государственные квартиры? Или речь идёт о кооперативной квартире? – спросил Бурцев.

– Квартира государственная. Это будет не продажа. Хозяйка меня пропишет в квартире, а сама выпишется. Я ей передам деньги в банке и возьму расписку.

– Но чужой человек может вас обмануть, – возразил Бурцев.

– Она мне двоюродная сестра, поэтому обман здесь исключён, – ответила Полина, и понимающе улыбнулась на вопрос Бурцева.

– Если она вам родственница, то тогда другое дело, – согласился Валерий. Полина вышла из-за стола и повернулась задом к Бурцеву, потянувшись за своей дорогой блестящей сумкой из крокодиловой кожи, что лежала на заправленной покрывалом постели. Нельзя сказать, что Бурцев чуть не потерял контроль над собой, но вид Полины сзади оказался умопомрачительным для него. Широкий зад Полины в обтягивающей юбке при её тонкой талии поверг Валерия чуть ли не в шок. Бурцеву на долю секунды захотелось тотчас овладеть стоящей к нему задом женщиной, но он легко справился с волнением, помня, что вечером, возможно, представится случай испытать более сильное чувство. Валерию показалось, что Полина умышленно встала сейчас к нему обворожительным задом и показала во всей длине ровные ноги в чёрных колготках, что заставило учащенно биться его сердце.

– Вы садитесь в машину, а я пока закрою дом. Автомобиль стоит во дворе, – сказал Бурцев. Валерий намеренно заехал внутрь, чтобы соседи не видели, как к нему в машину садится женщина. Полина надела плащ и, подхватив сумку, вышла из дома. Бурцев вновь посмотрел ей вслед. Теперь женщина казалась выше и элегантнее в туфлях на каблуках.

«Как же я могу обходиться любовью к одной женщине, если существуют такие дамы, как Полина? Что-то есть утопическое, сомнительное и нежизненное в заповеди Христа о прелюбодеянии… Почему меня подмывает во что бы то ни стало овладеть этой женщиной, несмотря на то, что у меня есть жена, которая моложе Полины? – спросил себя Бурцев. – Или это свойственно только мне?.. Нет, не может быть. Все мужчины с одинаковой природой. Разница может быть только в силе желания, если говорить о мужчинах одного возраста… А может быть, когда-нибудь мужчины и смогут обходиться одной женщиной, но, наверное, только тогда, когда люди покинут Землю из-за перенаселения и будут вынуждены жить в ограниченных пространствах на космических станциях?»

– Какой прекрасный у вас, Валерий, автомобиль! – сказала Полина, когда Бурцев сел рядом за руль новой «Волги».

– Лучше машины в Советском Союзе нет. На Западе есть более приличные автомобили, но мы их не видим, поэтому особенно не страдаем.

В городе Полина зашла в здание междугороднего переговорного пункта, а ещё через полчаса вернулась в машину.

– Моя родственница прилетает завтра в обед, поэтому я посплю в вашем доме нынче последнюю ночь. Какая удача, что я встретила вас вчера, Валерий… – сказала Полина и благодарно взглянула на Бурцева. Кроме благодарности во взгляде Полины Бурцев разглядел интерес к себе. Каждое слово, произнесённое Полиной, имело для Бурцева особенный смысл, который был ясен только ему. «Я посплю в вашем доме нынче последнюю ночь…» – сказанное Полиной говорило Бурцеву, что это, вполне вероятно, так и будет в жизни этой женщины. А фраза: «Какая удача, что я встретила вас вчера, Валерий…» – и вовсе сущая правда. Полина не уточнила для кого именно большая удача – для него или для неё. «Значит, сегодня все случится, как я и наметил», – сказал себе Бурцев и ощутил лёгкий приятный холодок в груди, предвкушая умопомрачительное удовольствие.

– Валерий, я пока пойду обедать, потом мне нужно походить по магазинам, и затем вы сможете меня забрать в пять вечера.

– В пять вечера вон там, у городского сада, видите автобусную остановку? – спросил Бурцев, указывая раскрытой ладонью на большое скопление людей, где остановилось одновременно несколько маршрутных автобусов.

– Вижу.

– Тогда до вечера, Полина, – сказал Бурцев и поехал домой, надеясь застать жену с сыном дома. Подъезжая, Бурцев увидел, что Анна с коляской стояла возле подъезда и разговаривала с его матерью.

– Что-нибудь случилось? – спросила Анна.

– Нет. Клиент отпустил меня до пяти вечера.

– Ну, слава богу! – сказала Анна. – Занеси коляску на лестничную площадку и поехали.

– Мама, ты куда-то собралась? – спросил Бурцев.

– Нет, Валера. Я мусор выносила и Анну встретила.

– Ну, ладно! Тогда мы поехали на толкучку!

Площадь для вещевого рынка была огорожена деревянным зелёным забором и примыкала к рынку автомобилей и автозапчастей. В любую погоду на обеих площадках под ногами неприятно хлюпала жидкая грязь, потому что на небольшом пространстве толпились и с трудом передвигались в сутолоке тысячи людей. Страна жила при пустых государственных магазинах и переполненных новыми импортными товарами толкучках. На вещевых барахолках можно было купить любую импортную одежду, обувь, парфюмерию и в неограниченном количестве, но только по высоким ценам, которые были неподъемными для основной массы народа. Казалось, что самые красивые и хорошо одетые молодые люди съезжались все по воскресным дням на толкучку, как на какие-нибудь смотрины для избранных людей. Очень часто в будни молодёжь при встречах на улице или в компаниях начинала разговор с того, что в прошедшее воскресенье на толкучке видела то-то или того-то. Толкучка являлась тем местом, где обязательно должны встречаться все молодые люди из обеспеченных семей.

Бурцев подъехал со стороны автомобильного рынка и остановился.

– Что ты хочешь купить Лёшке? – спросил Валерий у Анны.

– Хочу что-нибудь посмотреть. У него нет комбинезона.

– Пойди одна, а я посижу с ним в машине. С ребёнком там нас задавят, – сказал Валерий.

– Следовало его оставить с Августой Алексеевной, – с сожалением произнесла Анна. – Как же я могла предположить, что мне удастся успешно с сыном в коляске здесь передвигаться. Давно я не была на барахолке. Всё на свете уже забыла… Здесь одной-то трудно передвигаться будет – того и гляди задавят.

– Вовремя не сообразили. Ничего не поделаешь – иди одна. Только кошелёк в руках не держи, когда будешь ходить по тряпичным рядам. Положи его в карман пальто и руку держи в этом же кармане на кошельке. Здесь чуть задумаешься – и шпана тут же выхватит кошелёк, и лови её потом в этом море людей. А возможно, незаметно вытащат кошелёк из кармана. Когда станешь что-то покупать, то оглянись прежде и убедись, что за тобой не следит какая-нибудь шантрапа, – наставлял Валерий жену.

– Ты меня запугал совсем. Я даже расхотела идти, – сказала с грустью в глазах Анна.

– Иди – не бойся. Я только предупредил тебя, что может произойти в случае невнимательности, – ободряюще улыбаясь, сказал Бурцев жене. Анна ушла, а Валерий пересел на заднее сиденье к сыну, который беззаботно спал с пустышкой во рту. Алексей был завернут в тонкое одеяло с пододеяльником. Опустив стекло в левой задней дверце, Бурцев разглядывал идущую широким потоком огромную и нескончаемую толпу людей и понял неожиданно, что в потоке людей высматривает только молодых женщин. Разнообразие красивых и хорошо одетых девушек наполняло его душу приятным чувством и радостью оттого, что он может при большом желании иметь близость с любой.

– Брат! Продай машину! Хорошую цену дам! – наклонившись к опущенному стеклу, сказал заросший чёрной щетиной цыган.

– Сколько бы дал? – спросил Бурцев из любопытства, желая определить стоимость на рынке своей новой «Волги».

– А сколько уже прошла машина? – в свою очередь поинтересовался с надеждой в глазах цыган с массивной золотой печаткой на среднем пальце правой руки.

– Она новая. Обкатку не прошла. Двух тысяч нет на спидометре.

– Тридцать пять тысяч сразу бы дал, – загорелся покупатель и показал передние золотые зубы.

– Если бы машина была моя, то продал бы тебе, братэла, – сказал Бурцев, переходя на цыганскую манеру говорить.

– Поговори с хозяином, а я тебе тысячу дам, если уговоришь, – не унимался черноволосый и весь в золоте молодой парень.

– Он купил для себя, а не для перепродажи, поэтому не продаст. Прости, дружище, – ответил Бурцев, давая понять, что разговор окончен. Цыган ещё недолго постоял,