Да и я сам, ваш покорный слуга, скорее всего, давно бы спился и сгнил на помойке.

Но расстраивать вас я, конечно, не буду. Пусть живет этот миф о честном и справедливом, о смелом и добром. Пусть живет. Ведь только такой человек мог написать такие книги, правда?

А всю правду вам знать не положено.

Но, что говорить, – слышать эти слова мне было приятно. Значит, к тому же я люблю лесть.

На письма я почти всегда отвечаю – таков мой принцип, мои правила. Так я выражаю свою благодарность и уважение к моему читателю.

Я кидаю взгляд в письмо – ага, Марина Николаевна! Учительница музыки, вдова. Наверняка одинока – дочка выросла и скандалит с матерью. В лучшем случае – тихо грызутся по вечерам. Потому что маман, одинокая учителка, дочкой недовольна, а дочка, естественно, недовольна маман – жизнь прожила впустую, второй раз замуж не вышла, одурела от тоски и оттого не дает жить дочери. Работа в музшколе скучная и монотонная, ученики неталантливы и нерадивы. Денег нет, платят копейки, родители учеников требуют невозможного, а на Восьмое марта приносят залежалую коробку шоколадных конфет, покрытых белой пылью.

Внешне моя Марина Николаевна так себе, ни о чем. Среднего роста, слегка располневшая – сидячая работа, скудный рацион, состоящий из макарон и картошки. Одинокими вечерами – дочурка, как всегда, шляется черт-те где – она замирает перед ток-шоу или пошлейшим сериалом о жизни богатых, держа в руках пакет с чипсами. А рядом на столике стоит, ждет своего часа большой кусок кремового торта – конечно, ей хочется сладкого. Жизнь до тошноты пресна.

Она с вожделением поглядывает на торт, предвкушая свое удовольствие. И поглядывает на часы – ну где же эта гулена-дочь? Замуж она больше не вышла, да и зачем ей замуж? Снова стирать чужие носки, стоять у плиты и выслушивать претензии? Да и претендентов, честно говоря, не было. У нее нет любовника – кому она интересна? Только нищему пенсионеру, ищущему бесплатную прислугу.

Спасибо, но этого ей не надо. В принципе ей неплохо одной. Она давно привыкла к покою и одиночеству. По выходным вставать неохота, и она долго спит. Нехотя берется за обед и вздыхает – кому это нужно? Дочки почти всегда нет, а она от обедов отвыкла. После работы можно сделать быстрый салат и бутерброд – зачем стоять у плиты?

Давно, когда был жив ее муж, она, конечно, колдовала у плиты. И это было ей в радость. А сейчас – зачем и кому?

И она заваливается на диван с детективом или с романом про тяжелые человеческие судьбы и прочие драмы. Например, с книгами Максима Ковалева.

И вот тут ее отпускает. Получается, что не сложилось не у нее одной! Да что там – у нее все нормально! Она здорова – всякие мелочи не в счет, это возраст и дурные привычки. У нее есть дочь. Да, к ней много претензий, но она не пьяница и не наркоманка, уже хорошо.

У нее есть квартира в спальном районе. Не пыльная – что говорить – работа. Раз в два года она ездит на море – за границу, в любимую Турцию. А уж там ей раздолье! Все включено – еда, вино, вечерние развлечения. Красота! Там, кстати, она еще и прикупает шмотки, например, недорогую кожаную куртку фиолетового цвета. Долго раздумывает по поводу цвета – необычно, но очень красиво. Только для нее ли эта красота и необычность? Она-то привыкла к серому или черному.

Но куртка ей очень идет, это правда. Да и навязчивые, как цыгане, продавцы так уговаривают, что она, конечно, сдается.

После покупки не спит две ночи подряд – вскакивает с кровати и разглядывает свою фиолетовую красоту. Потом наконец успокаивается – дело сделано, что уж страдать? Но еще нужно купить подарок дочке, а это сложнее – всем эта цаца бывает недовольна, то цвет не тот, то фасон. Орет как резаная:

– Я же просила тебя ничего мне не покупать! Дала бы лучше деньгами! Ага, себе-то куртку! А мне легинсы и майку дурацкую!

Обижаются обе и перестают разговаривать на две недели.

А в другой раз она купит кольцо. Конечно же, золотое! Правда, тоненькое, но с бриллиантиком! С настоящим бриллиантом. Пусть малюсеньким, как комариный глаз, но зато – с настоящим! Сколько лет она мечтала о нем! А сколько торговалась с нахальным турком? Уходила три раза. На третий – догнал и уступил. Вот была радость! На пляж его, конечно, не надевала – вдруг соскользнет? А вот вечерами, в номере, да под настольной лампой любовалась, как он сверкал, переливался, играл всеми гранями.

Дочке по приезде колечко не показала. Вдруг снова обидится? Она ведь такая.

Кстати! В этой Анталии или Кемере она обязательно гуляет по вечерам – позволяет себе чашечку кофе и даже мороженое. Это такие счастливые минуты – курортный городок, напичканный лавочками, душный запах южных цветов, перемешанный с запахом кофе и восточных специй. Усатые турецкие мужчины заигрывают с ней – она отлично понимает, что заигрывают они со всеми. Но все равно приятно, что говорить.

Она считает дни до отъезда, ловит минуты, мгновения, и ей становится грустно – скоро, совсем скоро в прежнюю жизнь, одинокую, скучную, такую знакомую и предсказуемую. Какая тоска. Но она ругает себя за эту унылость. Корит за неблагодарность. И снова мечтает о том, что вот на следующий год… Ну, или через год, если сложится.

Да сложится точно, она ведь умеет отказывать себе во всем, умеет копить. Нет, она совсем не синий чулок, но замуж не хочет.

Хотя, если бы появился человек, скромный и порядочный. Одним словом, подходящий. И можно не замуж, а так, просто для встреч – ей бы хватило раз в неделю. В кино, или на выставку, или в кафе. Или просто прогуляться по Центру. Она страстно любит старую Москву – Замоскворечье, арбатские переулки, Тишинку.

Он – одинок, скорее всего, тоже вдовец. И ему тоже нужна женщина-друг. Нет, все остальное не отменяется. Правда, это уже страшновато, отвыкла. Но понимает – шансов не много. То есть почти совсем нет.

Порядочный вдовец средних лет найдет себе помоложе – зачем ему восторженная, экзальтированная, малоинтересная тетка? Вон, оглянитесь – море молодых и красивых, готовых на все.

Ну, значит, такая судьба. Не хуже и не лучше других – обычная судьба, женская. Значит, будем жить так. А куда денешься? Таких, как она, миллионы. Это не радует и не облегчает ее участь, но все-таки хоть как-то примиряет со скучной и серой жизнью.

Господи, вот ведь писательская натура! Тут же насочинял целый рассказ. А можно и дальше. Можно втянуть ее в роман, например. Пусть будет счастлива – коротко, но неожиданно и ярко. Или дочь ее принесет в подоле и свалит к чертовой матери. Ей будет плохо и сложно, но она обретет смысл жизни в ребенке. Тоже неплохо.

О боже! Максим Александрович! Чем занята твоя голова? Все, что угодно, лишь бы отлынивать от работы.

Но ответить надо. Нехорошо не ответить на такое письмо.