Я с воодушевлением киваю.

– У нас есть его фотографии. Можно показать их тому человеку, о котором вы упомянули? Вдруг он вспомнит Джо?

– Да, конечно. Он сейчас здесь. Только прошу вас не давать ему денег. Иначе он напьется и до утра будет распевать «Oh My Darling Clementine»[17], а я этого не вынесу.

Вслед за Эваном мы идем по коридору, который наполняют самые разные звуки: музыка разных стилей, смех, крики, шаги. Настроение царит удивительно праздничное.

Вытащив из сумки пачку фотографий, я кладу самую последнюю наверх. Белинда сделала снимки с Джо в 2004 году, в пабе, на его день рождения. На них он поет «Wonder wall» группы Oasis, и, по мнению Белинды, исполнял он песню ужасно фальшиво. Рядом с Джо друзья – его бэк-вокалисты.

Джеральдина поделилась с нами своими, очень интересными фотографиями. Здесь Джо немного старше, взрослее. Обычно он в рабочей одежде, иногда в джинсах и толстовке с капюшоном – занят чем-то, что мне не удалось с ним разделить. Он улыбается, но в глазах печаль. Пока мы идем за Эваном в столовую хостела, я рассеянно поглаживаю фотографии. В столовой пахнет джемом и тостами.

Мужчину, с которым мы пришли поговорить, зовут Большой Стив. Ростом он футов пяти, а сложением напоминает воробья после голодной забастовки. На голове торчит хохолок непокорных седых волос, а за бородой почти не видно лица, лишь сияют голубые глаза. Лет ему может быть сколько угодно – от сорока до восьмидесяти.

Эван называет наши имена, и Большой Стив в ответ протягивает нам руку с изъеденными грибком ногтями. Майкл бледнеет от ужаса, и я едва сдерживаю смех. Похоже, от Большого Стива мы ничего нового не услышим.

Он принимает из моих рук фотографию – ту, на которой Джо пьет чай, сидя на ступеньках деревянного вагончика, и разглядывает ее, поскрипывая зубами.

– Не знаю, милая. А других фотографий у тебя нет?

Затаив дыхание, я передаю ему другую, сделанную в пабе, и он снова пристально ее рассматривает.

– Нет, не знаю. Может, стаканчик горячительного поможет вспомнить.

Он с надеждой поднимает глаза, однако Эван не дает нам ответить и напоминает Большому Стиву о правилах, которые следовало бы наконец выучить.

– Попытка не пытка… – бормочет тот, снова уставившись на фотографию. – Может и он, миссис, но точно не скажу. Давно дело было. Ходил тут один парень, может, ирландец или шотландец, из этих. Или просто с севера, но не местный, нет. И рукастый. У меня тогда тележка была, целый фунт за нее в «Теско» заплатил. Колеса не ехали. Так парень тот ее починил, смазал чем надо, и все дела. Лучшая тележка была в округе, это да. Потерял я ее как-то раз, на свиданке с Джейн Фондой.

Подмигнув мне, он добавляет:

– Хороша была та красотка, точно говорю, но ей только денежки мои подавай.

Мы благодарим его за помощь и уходим. На меня тяжелой волной накатывает разочарование. Когда мы добираемся до двери в столовую под настороженными взглядами постояльцев, Большой Стив вдруг кричит нам вслед:

– У него всегда было полно бананов! И больших спелых апельсинов!

Услышав об этих вроде бы незначительных деталях, Эван неожиданно останавливается. Судя по выражению лица, его, ни много ни мало, осенило.

– Что случилось? – спрашиваю я. – Вы о чем-то вспомнили?

– Может быть, – потирая подбородок, отвечает он. – Все может быть… в те годы у нас были хорошие отношения с одним торговцем фруктами и овощами, он поставлял продукцию на рынки. Как же называлось его предприятие… не помню. Связи оборвались еще до того, как я принял дела. «Кто-то и сыновья». «Какое-то ирландское имя и сыновья».

Он усиленно роется в памяти, но потом разочарованно качает головой.

– Мне очень жаль, – грустно произносит он. – Не помню. Я спрошу, может, кто-нибудь знает, и сообщу вам, если оставите мне ваш номер телефона.

Записав номер на листе бумаги у стойки регистрации постояльцев, я протягиваю его Эвану вместе с кучкой выловленных из сумки банкнот. Сумма небольшая, и пятидесяти фунтов не наберется, но я прошу все же добавить их к пожертвованиям. Эван не противится, средства этому заведению всегда пригодятся, и советует отыскать на их веб-странице информацию о том, как они тратят пожертвования, и получить данные о налоговых льготах для дарителей.

На улице летний вечер встречает нас прохладой, окутывают ароматы из кебабных забегаловок, индийских ресторанов и резкие запахи бензина. Из застрявшей в пробке машины доносится громкая танцевальная музыка, а к лежащей на тротуаре сосиске в тесте бросается стайка взъерошенных голубей. Да, это точно не Корнуолл.

– Джейн Фонда, – прищурившись, произносит Майкл. – Кто это, черт возьми, такая?

Белинда со стоическим выражением лица решительно направляется к машине.

– Идем, – бросает она через плечо. – Надо ехать. Хватит с меня гостиниц. Мы остановимся у Эндрю.

Глава 24

Эндрю, как выясняется, отец Малаки. И живет он в невероятно опрятном таунхаусе в георгианском стиле, который стоит в ряду других таких же домиков неподалеку от Бейкер-стрит, с красной дверью, отчасти скрытой за подвесными корзинами с цветами.

Улица, на которой стоят в ряд дома, тихая, с булочной на углу и крошечными парковочными местами перед каждым домиком. Если убрать машины, можно вообразить, как по тротуару вышагивают Шерлок Холмс и доктор Ватсон.

Для описания внешности Эндрю лучше всего подходит слово «средний». Он среднего роста, среднего телосложения, с темно-русыми волосами средней длины и густоты. Однако улыбка сразу его меняет – перед нами вмиг оказывается привлекательный мужчина, от которого исходят уверенность и теплота. Он наверняка хороший врач – сразу видно идеальное сочетание сочувствия и профессиональных навыков.

Он приветствует нас, обнимает Белинду и наливает всем вина. В гостиной его дома с высокими потолками и со вкусом подобранной обстановкой я с интересом рассматриваю фотографии Мала. Когда я видела его в последний раз, он был совсем маленьким. Теперь это высокий долговязый юноша с широкой улыбкой.

– Вы давно разговаривали? – спрашивает Белинда Эндрю, не уточняя, кого имеет в виду.

– Вчера, – коротко отвечает хозяин дома, передавая Белинде бокал с вином и чокаясь с ней своим бокалом. – Он выпил бутылку кока-колы и обнаружил на донышке слизня.

Белинда покатывается со смеху и язвительно улыбается, сверкая глазами.

– Так ему и надо, раз уж собрался спасать планету, – говорит она. – Мне он прислал фотографию с детьми из приюта в окружении чуть ли не тысячи собак. Не удивлюсь, если он притащит их с собой в чемодане. Если, конечно,