У Уорнера сузились глаза и лоб пошел морщинами, пока он не меньше минуты думал над этими словами, после чего он откинулся на спинку дивана, сдерживая улыбку.

– Это интересно, детектив, но вы же знаете, как это бывает. Люди по самым разным причинам несут в этих чатах все, что угодно. Толстяки убеждают, что они худышки, жулики представляются врачами… все врут как сумасшедшие, рассказывая незнакомцам, что они в самом деле творили вещи, о которых могли только мечтать.

Джино поднял взгляд:

– Значит, так это выглядит?

Уорнер кивнул:

– Так это и выглядит.

Умно, подумал Магоцци. Он только что представил разумное объяснение всему тому, что наговорил в чате, – на тот случай, если до него доберутся. Его слова не имеют значения. Его рассуждения в Сети могут дать ключ, но они не являются доказательствами, и он, скорее всего, это тоже знает.

– Что-то еще, детектив?

Айрис полсекунды подождала ответа Джино и решительно вступила в разговор. Ее робкая улыбка, по мнению Магоцци, было совершенно обезоруживающей.

– У меня есть один вопрос к миссис Уорнер, если вы не возражаете, мэм. Он не имеет никакого отношения к делу и продиктован скорее любопытством… просто потому, что я купила дом вашей матери. Кроме того, он сугубо личный, так что я пойму вас, если вы откажетесь отвечать.

Эллис Уорнер улыбнулась в ответ, и улыбка была совершенно искренней.

– Что вас интересует, шериф?

– Ну, я вот удивлялась… мне говорили, что вы воспитывались в Биттерруте у вашей бабушки Рут и у Лауры. Но ведь ваша мать жила рядом…

В первый раз Магоцци увидел, что Эллис Уорнер проявила какие-то эмоции. В них не было враждебности, но и приятными их тоже не назовешь. Она посмотрела на свои колени, чтобы скрыть эту реакцию, сделала глубокий вдох и встретила взгляд Айрис.

– На меня сексуально покушался мой отец. И мать отослала меня. Сюда, где, как она знала, я буду в безопасности.

– Простите. Я вам очень сочувствую.

– Благодарю.

– Кроме того, с большим сожалением должна сказать вам, что этим утром в моем амбаре мы нашли останки человека, который, скорее всего, был вашим отцом.

Магоцци никогда раньше не видел, чтобы у человека так вспыхнули глаза. Да, он читал об этом и слышал, как люди порой употребляют это выражение, но никогда не видел, чтобы они так горели на лице другого человека.

– О господи, – сказала Эллис Уорнер. – Это очень печально.

Но она отнюдь не выглядела опечаленной. Ни на йоту.

Возвращаясь к машине, они прошли через поселок. Снега навалило столько, что идти можно было только по узкой протоптанной дорожке, и снег продолжал падать большими пушистыми хлопьями, которые дети так любят ловить на язык.

Но сегодня детей не было видно, и в поселке стояла тишина. Она была делом рук Курта Уэйнбека.

До чего грустно, подумал Магоцци, когда ты наконец осознаешь, что единственное место, где ты всегда чувствовал себя в безопасности, отнюдь не обладает ею. Это чувство испытывали все жертвы ограблений, когда, возвращаясь домой, видели, что двери или окна взломаны, в доме царит хаос, а их вещи исчезли. А здесь Магоцци должен был умножить эти эмоции на четыреста душ, которые немалую часть своей жизни прожили в страхе и были уверены, что наконец-то нашли убежище. Он подумал, как долго они будут сидеть, закрывшись, в своих домах.

Никто из них не проронил ни слова, пока они не добрались до машины и не выехали в ворота. Джино надеялся, что они в последний раз видят их.

– У меня тут проблема, – сказал он, когда за ними сошлись створки. – Половина меня хотела бы взять эту парочку и засадить их на всю жизнь, а другая половина хотела бы повернуться спиной и сделать вид, будто я не знаю, что они сделали.

– Половине тебя придется следовать своему желанию.

– Да, но какой половине?

– Не важно. Половине тебя все равно придется выйти из себя.

Айрис повернулась с переднего пассажирского сиденья:

– Я не понимаю, почему вы так уверены в их виновности. На самом деле в ходе разговора они не сказали ничего, что можно было бы вменить им в вину. Даже признание, что Билл угрожал своему зятю, не так уж много значит. Любой отец вел бы себя точно так же.

– Или брат, – добавил Сэмпсон с места водителя. – Я сам себе несколько раз это говорил. Но дело не в том, что они говорили. А в том, как они себя вели.

– Что вы имеете в виду?

– Лица, – сказал Магоцци. – Когда за долгое время работы провел много таких разговоров, ты первым делом осваиваешь умение читать по лицам и лишь во вторую очередь – слушать слова.

Айрис повернулась обратно на своем сиденье и уставилась в ветровое стекло.

– Я все еще не понимаю.

– Господи, Айрис Риккер, вы занимаетесь этой работой уже почти два дня, – сказал Джино. – Когда вы, наконец, поймете?

Она сдержанно улыбнулась, но скрыла улыбку от собеседника.

– У вас достаточно данных, чтобы получить ордер на обыск дома Уорнеров?

– Может быть, если мы как следует надавим на судью и что-нибудь придумаем относительно возможного мотива. Но Билл Уорнер – коп, и он ни в коем случае не оставил после себя ни крошки.

– Что нам ровно ничего не дает, – сказал Магоцци. – У нас на них ничего нет. Нет данных ни от судмедэксперта, ни от баллистиков, нет свидетелей, и, если мы проследим след от этого чата прямо до Билла, это абсолютно ничего не докажет. И можно быть уверенным, что эта пара подтвердит алиби друг друга.

Джино кивнул:

– Они скользкие, как тефлон.

– Куда вы направитесь отсюда?

Магоцци пожал плечами:

– Куда и всегда. На место преступления. Обратно к началу. Как мы делаем раз за разом.

К тому времени, когда Джино и Магоцци вернулись, отдел убийств был пуст, что в середине дня было достаточно странно. Они нашли всех внизу, в пресс-центре сразу за холлом, сгрудившихся у большого экрана нового компьютера. Здесь были Макларен, Тинкер и несколько других – даже шеф Малкерсон, выглядевший совершенно неуместно в своем дорогом костюме в тонкую синюю полоску рядом с сорокадолларовыми пиджаками.

– Взгляните, детективы, – сказал он вошедшим Магоцци и Джино.

– В чем тут дело?

Макларен ткнул пальцем в монитор:

– Домашнее видео из парка Теодора Уэрта показывает, как люди копаются в снегу после снегопада. Это снято с санной горки в тот вечер, когда погибли наши ребята.

– Отсюда не видно снеговиков, – сказал Джино. – На верхушку горки как раз выходит край леса.