– Мы были заняты.

– Мы действительно очень заняты. Вечно заняты друг для друга.

– Помнишь, когда единственным поводом для волнений было, на какой пляж пойти с серфом и где волны будут лучше?

Дэвид откинулся на спинку стула, заложив руки за голову.

– Это ж когда было! С тех пор сто лет прошло. Я и не помню, когда в последний раз становился на доску.

– А я помню. В Корнуолле, перед самым рождением Арчи.

– Точно! У Амелии был надувной мяч, и она сказала, что это вылитый твой животик.

– А ты не позволял мне ничего поднимать, когда мы переносили вещи из машины на песок, поэтому бегал несколько раз и очень ругался.

Где-то рядом заухал филин в ночном небе.

– И правда! Я старался ругаться шепотом, чтобы дочки не услышали, но помню, как мне хотелось, чтобы девчонки хоть немного помогли. А они убежали вперед, торопясь добраться до песочка. Помнишь пикник на пляже, который мы устроили в Ньюки, еще до девчонок?

– Как я могу забыть? – В Ньюки они чинно сидели за пикником, но, едва село солнце, и они посрывали друг с друга одежду, думая, что вокруг ни души и видит их только луна.

– Было романтично, пока на нас не набрел мужик с собакой!

Смех Дженнифер смешивался с хохотом мужа.

– Помнишь, как он на нас орал, когда мы собирали вещи и пятились от него?

– По-моему, мы его напугали до мокрых штанов. Небось, больше он пса на том пляже не выгуливал… – Дэвид пододвинул стул вплотную и обнял Дженнифер за плечи. – Нам нужно чаще бывать вдвоем. Может, попросим близняшек приглядеть за Арчи, а сами улизнем?

– Шутишь? Сегодняшний вечер стоил мне сорок фунтов. Представь, сколько придется отвалить за целую ночь!

– Ничего, оно того стоит. – Дэвид нахмурился. – Знаешь, когда я увидел Виолу в нашем доме, я решил, что она привезла какую-то ужасную новость о тебе, и все те разы, когда мы выходили из дома порознь, когда от усталости не разговаривали друг с другом, или когда я был в гостиничном номере без тебя… в общем, все это промелькнуло в голове за секунду, и по дороге сюда я думал: а что вообще в жизни главное? Да, мне приходится зарабатывать на семью, но разве это обязательно должно стоить мне брака? Я реально испугался, что…

– Я здесь, я никуда не уйду. – Они посидели в молчании, вдыхая неподвижный ночной воздух, ощущая прохладу и наслаждаясь комфортом, который, как боялась Дженнифер, остался в прошлом. – Арчи тоже тебя не хватает.

– Знаю. – Он поцеловал жену в макушку. – Я раскусил его загадочную болезнь, чтобы в школу не ходить.

– Ему нужен папа. И девочкам нужен. И мне ты нужен.

– Я рад, что мы забронировали отель на Пасху. Посмотрим, смогу ли я научить Арчи серфингу. Может, записать его в детскую группу, чтобы ему не у старика-отца учиться?

Дженнифер улыбнулась:

– Значит, ты слышал, как я это предложила?

– Конечно. – Поколебавшись, Дэвид спросил: – Ты открыла библиотеку общих вещей, потому что устала сидеть дома?

– Мне требовалось какое-то занятие, отчего бы не библиотека. Я уже обожглась, попытавшись открыть собственное дело. Я упала на первом же барьере. У меня была надежда, что библиотека отвлечет меня от желания вернуться в профессию, чтобы снова не перевернуть жизнь всех моих родных с ног на голову. Но я организовала библиотеку не потому, что устала от нас. Я считаю, что она полезна Кловердейлу.

– Твоя мама очень обрадовалась, когда ты загорелась этой идеей.

Глаза Дженнифер повлажнели при мысли о маме. Вот кто умилился бы, глядя, сколько хорошего библиотека общих вещей приносит Кловердейлу, как вырос прокатный ассортимент, по утрам люди заходят выпить чая и поделиться новостями, и даже Айла вернулась в деревню и дает уроки танцев!..

– Мама и навела меня на мысль о таком проекте.

– Разве ты не задумала свою библиотеку, когда ездила к подруге в Кристал Пэлас? Она же вроде пролила вино и вы одолжили отпариватель для ковров?

– Да, но еще до Кристал Пэлас у меня был разговор с мамой. Она сетовала, что раньше в Кловердейле было больше дружбы и приветливости. Я возразила, что у нас и сейчас живут дружно, а мама рассказала, что пекарня в свое время была средоточием деревенской жизни. Книжной библиотеки тогда не было, в паб в основном заглядывали по вечерам, поэтому кловердейлцы всех возрастов толклись в булочной до и после школы или работы, утром и днем, в будни и выходные, и все друг друга знали. На улице не встретить было незнакомых, приезжего гостя сразу отличали. Мама призналась, что скучает по тем дням, и ей больно смотреть, как все обособились и живут, не зная соседей на своей улице.

– И ты захотела вернуть частицу той атмосферы? Ты проделала великолепную работу. Я про себя радовался, видя, как сияют у тебя глаза, когда проект начал набирать популярность. Таких глаз я у тебя не видел с тех пор, как мы потеряли… наших детей.

– Наших маленьких ангелов. – Дженнифер стерла слезинку, скатившуюся из угла глаза.

– При этом ты успеваешь управляться с домом и семьей. Я должен чаще тебе говорить, какая ты прекрасная хозяйка. Кстати, когда ты бросилась в свой новый проект, груз вины на моей душе стал легче.

– Какой еще вины?

– За то, что я так занят на работе. За то, что я недостаточно помогал тебе после потери детей. Мне не удавалось вернуть улыбку на твое лицо, заставить загореться твои глаза. – Он погладил жену по щеке и заглянул в карие озера. – А библиотеке общих вещей это удалось. Я понимаю твое желание вернуться в профессию, даже очень понимаю.

– Жаль, что я с тобой раньше не поговорила.

– Мы были заняты.

– Слишком заняты. – Дженнифер пересела к мужу на колени. Свет мигающих гирлянд смешивался с мерцанием звезд в ночном небе.

– А знаешь, чему наша занятость помешала сегодня?

– Чему? – Дженнифер уютно прильнула к мужу, вдыхая его теплый запах и утыкаясь лицом в его шею.

– Ужину. Я умираю с голоду.

– Надеюсь, это не намек на то, что мне пора убираться с твоих коленей?

– Нет, конечно. Поедим, и ты сразу снова забирайся.

Они вместе открыли чили, чесночный хлеб и тертый сыр. Вино с пряностями Дженнифер разлила в кружки, а не в стаканы, чтобы оно дольше оставалось теплым. Некоторое время они наслаждались вкусной едой, обществом друг друга, простотой и легкостью, которыми подобало дорожить. Они беседовали о работе стилиста, о мечте, которая никуда не уходила, об