– И кто вас надоумил так поступить?

– Никто. Сами. Действовали из личного старания, Ефимов к этому отношения не имеет.

То ли выгораживали своего покровителя, то ли действительно были не большого ума. Но сейчас более важным был вопрос поисков Жеребчика.

– Тут есть несколько деревень, – сказал Толя, разворачивая прихваченную с собой карту. – Жеребчик мог прибиться к одной из них. Раньше мы осматривали конные заводы и племенные хозяйства, которые есть в окрестности. Теперь пришла пора присмотреться и к деревенским дворам.

Железняк был отправлен обратно в город, а все участвующие в поисковой операции, разделив окрестности «высадки» Жеребчика, принялись за дело.

Инга и Алена также участвовали в операции. Они отлично сознавали всю важность мероприятия. Это был их последний шанс найти и вернуть Василию Петровичу его драгоценного коня. Если они не найдут лошадь сейчас, поиски придется прекратить как бесплодные. Ведь чем дольше не было известий о лошади, тем меньше была вероятность того, что Жеребчик еще жив.

– Если Жеребчик попал в руки местным маргиналам, они могли просто его зарезать и съесть.

– Или мясо продать, а выручку пропить.

На карте окрестностей имелось всего три населенных пункта, в которые следовало наведаться. В первом друзей встретила слегка выжившая из ума старушка, которая долго не могла уразуметь, чего от нее добиваются. И лишь с помощью ее малолетней внучки удалось узнать, что лошадок в поселке нет уже, почитай, лет двадцать, с тех самых пор, как издох от старости мерин деда Петра.

Во второй деревеньке наблюдалось некоторое оживление. И в одном доме даже жила лошадь. Но это была тихая и спокойная рыжая рабочая лошадка, ни видом, ни полом не похожая на Жеребчика.

– А других лошадей в деревне нет?

– У нас нет. А вот у соседей имеется конь. Хозяин на нем частенько мимо нас проносится. Уж мы ему сколько раз говорили, чтобы он у деревни притормаживал, нет, все равно несется, как полоумный.

– Он нарушает закон, – убежденно добавила его жена. – Ведь если для машин на жилой территории скорость движения всего двадцать километров в час, то и для лошади нельзя делать исключение.

Друзья быстро собрались и поехали дальше, в третью деревню, в которой, по словам соседей, имелся всего один жилой дом. Да и тот, по их же словам, был занят сравнительно недавно, то ли родственником, то ли наследником, то ли просто близким другом хозяина дома.

– Приехал, поселился, живет, – услышали друзья. – А что тут такого? Мы даже и не спрашивали, кто он таков. Пусть живет, коли нужно. Заброшенных домов и у нас в деревне чуть ли не десять штук стоит. Многие, конечно, уже на дрова люди растащили. Но парочка еще держится, а хозяев нет. Приходи и живи, называется. Хозяева возвращаются, а дом уж занят. И как тут быть? И не доказать, что дом их. Ведь частенько ни документов на эти дома у самих хозяев нет, ни свидетелей, кто мог бы подтвердить, что дом этот действительно им принадлежит.

Последняя, третья, деревня была совсем небольшая. Но из крайнего, по виду обитаемого, строения неслось лошадиное ржание. Едва его услышав, Василий Петрович побледнел и схватился за сердце.

– Жеребчик… это его голос!

Он бежал к дому так быстро, что остальным было за ним не угнаться. Но возле ворот неожиданно притормозил. И не перешагнув даже порога, произнес:

– Нет, не могу! Идите сами.

И взглянув на жену, пояснил:

– Если это не он, я просто не выдержу!

Давыдов кинулся к сараю. А Алена осталась рядом с мужем.

– Вася, все в порядке.

– Я не мог ошибиться. Это должен быть он! О, скорее! Дайте мне взглянуть на него!

В этот момент из сарая Давыдов вывел черного жеребца с белыми подпалинами по всему телу.

– Это не он! – опечалилась Инга. – Ваш Жеребчик был чисто вороной!

Но Василий Петрович отреагировал совершенно иначе. Он неожиданно всплеснул руками, просиял улыбкой и закричал:

– Мальчик мой! Жеребчик! Ты нашелся!

И кинулся к коню, обнимая и целую того в морду и мягкие ноздри. Конь тоже выглядел порядком обрадованным и растроганным встречей. Он положил голову на плечо своему хозяину и несколько раз глубоко вздохнул, как ребенок, который долго плакал, а теперь успокоился и готов помириться со всеми. Потом Жеребчик радостно заржал, перебирая ногами и победно задирая голову высоко в небо.

– Это что?.. Жеребчик? – недоуменно произнесла Инга.

– Да, это он.

– Но откуда на нем белые пятна?

– Сама ничего не понимаю, – пробормотала Алена. – Пойдем, разберемся.

Однако сразу подойти к Жеребчику им не удалось. Найденного коня хотели обнять и приласкать все участники поисковой экспедиции. Давыдов и Константинов просто не давали никому приблизиться к своему сокровищу до тех пор, пока полностью не ощупали его со всех сторон и не убедились, что конь находится в неплохой физической форме, особенно если учитывать, какой стресс ему пришлось пережить.

– Да как же это такое только возможно? Ведь Жеребчик прежде был вороной, а теперь он с подпалинами.

– Он поседел?

Предположение Инги развеселило всех. А Давыдов, закончив смеяться, объяснил ей:

– Жеребчика просто перекрасили.

– Перекраска лошади – это давний трюк всех конокрадов мира, – добавил Василий Петрович. – Ведь для постороннего человека все лошади, можно сказать, на одно лицо. И как отличить одну лошадь от другой? Только по масти. Вот и тут вор прибегнул к испытанному средству. Перекрасил, а в нашем случае вытравил перекисью водорода волосы на шкуре животного. Сделал не вороного, а с подпалинами коня.

– Может быть, это все-таки другой конь?

– Нет, если вы посмотрите, то увидите, что кожа у лошади всюду черная. Даже там, где волосы светлые.

И, раздвинув пальцами короткие волоски на ноге коня, Давыдов показал черный участок кожи под волосами. – В нормальном состоянии белые пятна – это лишенные пигмента места на коже животного. У некоторых людей тоже наблюдается это явление. Но у лошадей оно выражено куда сильнее. И у тех лошадей, которые пегие от природы, не только волосы лишены пигментации, но и кожа под этими волосами тоже снежно-белая. А этот конь по своей природе чисто вороной. И это наш Жеребчик, сомнений никаких нет. Да разве вы сами не видите, как он радуется тому, что мы его нашли?

Жеребчик и впрямь был готов плясать от радости. И не он один. С Василием Петровичем творилось неладное. Он то хохотал, то обещал закатить такой пир на весь мир, какой люди испокон веков не видели. Но потом все же сумел взять себя в руки и вернулся к проблемам животрепещущим.

– Он сможет выступить на скачках? – спросил он у Давыдова.

– Думаю, вполне. Состояние здоровья опасений не внушает.