– все это увеличило количество случаев возникновения синдрома солдатского сердца, который теперь называют боевой усталостью, боевым неврозом или боевым истощением.

Поначалу в армии было распространено мнение, что боевой невроз возникает только у трусов и слабаков. Новобранцев, у которых, как считалось, был недостаточно сильный характер, отсеивали. По такому критерию более миллиона считались непригодными к службе из-за предполагаемой предрасположенности к боевому неврозу. Военному начальству пришлось пересмотреть свой подход, поскольку солдаты с проблемами психики по-прежнему составляли 10 процентов от «ментально здоровых». Более того, некоторые из них были храбрыми и опытными.

Целый поток солдат, получивших травму психики, заставил армейское начальство признать наличие проблемы. Американские военные обратились за помощью к психиатрам, которые только-только стали набирать популярность в гражданском обществе. В начале Первой мировой войны такие специалисты вообще не состояли на службе, а в начале Второй мировой их было очень мало: в 1939 году из тысячи членов медицинского корпуса всего тридцать пять человек были нейропсихиатрами – так называли психиатров в армии (данный термин вводит в заблуждение, потому что почти все эти врачи являлись психоаналитиками и практически ничего не знали о нейронной архитектуре мозга).

Однако, поскольку все больше и больше солдат возвращались с войны физически здоровыми, но эмоционально искалеченными, в армии поняли, что отношение к психиатрии необходимо изменить.

Чтобы компенсировать нехватку нужных специалистов, стали проводить интенсивную психиатрическую подготовку врачей других профилей. Это обучение в 1943 году санкционировал главный хирург США. В письме он затронул проблему «раннего распознавания и лечения психоневрологических заболеваний в зоне боевых действий». Можно сказать, что таким образом американская армия впервые официально признала важность ментального здоровья солдат: «Из-за нехватки нейропсихиатров всех медицинских служащих призывают нести ответственность не только за физическое, но и за психическое здоровье бойцов».

В начале Второй мировой войны в Управлении главного хирурга США было два отделения: медицинское и хирургическое. Затем, из-за потребности армии в большем количестве психиатров, появилось третье – нейропсихиатрическое. Первым его руководителем стал Уильям Меннингер, которому вскоре поручили составить инструкцию Medical 203 – предшественницу DSM-I. Кроме того, Меннингер стал первым психиатром, получившим звание бригадного генерала. В 1943 году более шестисот врачей других профилей обучились нейропсихиатрии. Четыреста нейропсихиатров приступили к работе непосредственно в армии. К концу войны две тысячи четыреста военных врачей были либо начинающими, либо уже подготовленными нейропсихиатрами. Им отвели новую роль – роль специалистов по травмам.

Medical 203, составленная Меннингером, включала в себя подробное описание того, что называлось «боевым истощением», но там оно не рассматривалось как отдельное расстройство, а было представлено в виде целого ряда неврозов, связанных с боевым стрессом, включая «истерические неврозы», «тревожные неврозы» и «неврозы, связанные с реактивной депрессией». В 1945 году Министерство обороны США выпустило пятидесятиминутный фильм, рассказывающий военным врачам о нюансах боевого истощения.

И хотя он явно снят с опорой на психоанализ, в нем показано удивительно прогрессивное отношение к заболеванию. На экране – заседание военных врачей, сомневающихся в существовании боевого истощения. Один из них заявляет: «У нас тут ребята получают пули, нам не до этой ерунды». Другой говорит: «Видимо, парень всегда был слабаком, раз не выдержал». А инструктор терпеливо объясняет им, что боевое истощение может коснуться даже самых храбрых солдат, и подчеркивает, что от него страдают не меньше, чем от осколочного ранения.

Это удивительная трансформация. Во время Первой мировой войны такой взгляд на проблему в армии было просто невозможно представить. Тогда ни европейские, ни американские военные не хотели иметь дела с психиатрией и считали контуженых солдат слабохарактерными. И все-таки после выхода фильма многие офицеры высмеивали его идею и принимали синдром за элементарную трусость. В 1943 году, во время Сицилийской операции, генерал-лейтенант Джордж Паттон навестил раненых в эвакуационном госпитале, где увидел солдата с остекленевшими глазами, у которого не было видимых ранений, и спросил, что случилось. «У меня боевое истощение», – пробормотал тот. Паттон отвесил ему пощечину и обозвал бесхребетным симулянтом, а впоследствии издал приказ, согласно которому каждый, кто отказывается воевать под предлогом боевого истощения, должен предстать перед военным трибуналом. Впрочем, стоит отметить, что генерал Дуайт Эйзенхауэр объявил Паттону выговор и приказал извиниться перед солдатом.

Отрешенный взгляд, или «взгляд на две тысячи ярдов», у русского солдата (слева) и у американского солдата (справа), характерный для боевого истощения (права на фото: Вооруженные силы США, февраль 1944 года, Национальный архив, 26-G-3394)

Боевое истощение оказалось одним из немногих серьезных ментальных расстройств, в лечении которого помогал психоанализ. Врачи побуждали травмированных солдат признавать и выражать чувства, а не прятать их внутри, как того требуют военная дисциплина и маскулинность.

Нейропсихиатры заметили, что у бойцов, которые откровенно рассказывали о своих травмах, симптомы боевого истощения проявлялись слабее и процесс восстановления происходил быстрее. И хотя психоаналитические доводы были сомнительными (якобы врачи занимаются выявлением и устранением скрытых невротических конфликтов), способ работал. Сегодня эмпатическая поддержка травмированных солдат – стандартная практика. Очевидный успех в лечении боевого истощения методами Фрейда повысил самооценку военных психиатров и по возвращении к гражданской жизни побудил многих из них стать ярыми сторонниками психоанализа. Это помогло фрейдизму покорить американскую психиатрию.

Кроме того, военные нейропсихиатры обнаружили, что солдаты на войне беспокоятся прежде всего о боевых товарищах, а не о стране или свободе. Если травмированного бойца отправляли лечиться домой (что было стандартной практикой в начале Второй мировой войны), он начинал испытывать чувство вины и стыда из-за того, что бросил своих. В результате его состояние, как правило, только ухудшалось. Тогда регламент поменяли. Солдат с психическими расстройствами не отправляли в военные госпитали и не возвращали в США, а лечили в полевых госпиталях недалеко от линии фронта, откуда они по возможности возвращались потом в свои части.

Несмотря на небольшие, но значимые успехи в понимании природы психотравмы, с окончанием Второй мировой войны интерес к психиатрии в армии угас. Боевое истощение перестали считать отдельным диагнозом, включили в большую и весьма размытую категорию «острая реакция на стресс» в DSM-I, а из DSM-II и вовсе исключили. Вернуться к исследованию того, какое влияние на психику человека оказывает боевая травма, заставила война во Вьетнаме.

Рэп-группа

Война во Вьетнаме – последняя война с участием армии США, где американских солдат набирали путем призыва по жребию. В отличие от мировых войн, для многих конфликт в Юго-Восточной Азии не был вопросом чести. В конце 1960-х годов разгорелась война и правительство США провело призывную лотерею, чтобы определить, кто будет воевать и, возможно, погибнет на другом конце света. Меня от службы освободили, потому что я поступал в медицинскую школу, а вот старосту