Но разочарование недолго владело нами. Это чувство скоро исчезло, сменившись воодушевлением при виде того, как экипаж лодки выполняет то дело, которое он так хорошо знает. Это был наш первый настоящий бой. И он должен был стать отличным отмщением за то избиение, которому подвергли нас два американских эсминца месяц тому назад.

Прошло уже сорок минут с того момента, как наш дозорный обнаружил неприятельский конвой.

– Расстояние сокращается! – доложил акустик. – Сила звука – три!

Мы сближались с конвоем, следуя на глубине 55 футов, в наушниках на голове акустика звук винтов вражеских кораблей становился все громче и громче. Капитан Орита и лейтенант Кавамото по очереди приникали к окуляру перископа ночного видения. Наконец Кавамото воочию различил врага.

– Вижу суда справа курсовой девяносто! – услышали мы его доклад. – Расстояние две мили!

Лодка замедлила ход и, почти не двигаясь, зависла в воде – капитан Орита разворачивал ее носом к флагманскому судну. Наконец он отдал решающую команду. С интервалами в две секунды прозвучало:

– Первый – пли! Второй – пли! Третий – пли! Четвертый – пли!

Мои барабанные перепонки слегка щелкали каждый раз, когда сжатый воздух выталкивал из торпедного аппарата торпеду модели 95. Когда вышла первая из них, я нажал кнопку пуска своего секундомера. Лейтенант Кавамото подсчитал, что время движения торпед к цели составит две минуты и сорок секунд.

Секунды медленно истекали. Я весь замер в напряжении, когда стрелка секундомера отмерила две минуты и тридцать секунд. Осталось лишь десять секунд! Но вот одна за другой истекли и они, но ни одного звука не донеслось из толщи воды. Неужели мы промахнулись? Прошло еще пять секунд. Неужели нам снова придется вернуться ни с чем? В первый раз нас забросали глубинными бомбами и так потрепали, что мы были вынуждены вернуться на базу. Теперь из наших рук уходит такая легкая добыча. Что было сделано неправильно? Мой секундомер отсчитал уже две минуты и пятьдесят секунд, когда я услышал далекий звук удара металла о металл, а затем сильный взрыв.

– Есть! – воскликнул я, от избытка чувств ударив по спине Синкаи рукой с зажатым в ней секундомером.

Несколько секунд спустя мы услышали второй взрыв. Главный корабельный старшина Фудзисаки воскликнул:

– Прямое попадание!

Вся команда лодки разразилась восторженными криками. Даже Танака мог испытывать удовлетворение, подумал я. Все это должно было напомнить ему былые дни 1942 года.

Почти сразу же за вторым взрывом раздался третий, и тут же по трансляции прозвучал голос капитана.

– Три из наших четырех торпед попали в цель, – произнес он. – Одно судно уже начинает погружаться, над вторым стоит столб огня.

Едва он замолк, как экипаж взорвался радостными криками. Из четырех выпущенных торпед три попали в цель и лишь одна прошла мимо. Из трех две попали в одну и ту же цель, а третья, пройдя еще некоторое расстояние, поразила второе судно.

– Погружение на двести пятьдесят футов! – скомандовал Орита и отдал приказ акустику: – Слушать внимательно! Должен быть шум корабельных винтов!

Он был уверен, что вражеский эскорт готовится к бою и следует в нашем направлении.

Субмарина стала погружаться. Вскоре мы уже застыли на указанной капитаном глубине. На борту установилась тишина. По докладам акустика, он не слышал никакого шума винтов боевых кораблей, идущих к нам на высокой скорости, но лишь звук тихоходных судов.

– Звук винтов удаляется, – прозвучал новый доклад.

Мы облегченно вздохнули. Суда конвоя уходили от обстрела. Неужели они не остановятся, чтобы оказать помощь тому, в которое попали наши торпеды? Похоже, что нет. Может быть, они знали об успешной атаке, предпринятой лодкой «1–36» четыре дня тому назад, и решили не искушать судьбу. Во всяком случае, у нас не было никаких шансов произвести повторную атаку. Враг теперь был предупрежден. Он мог вызвать патрульные самолеты или бомбардировщики с авианосца. Радиограммы, посланные нам из штаба, извещали нас о нескольких американских авианосцах в районе к востоку от Окинавы.

Капитан продолжал держать лодку на глубине. Победа была достигнута. Теперь нам предстояло уйти от места атаки насколько возможно дальше. Около 4.00 субмарина поднялась на поверхность и до рассвета шла на дизелях, заряжая аккумуляторы. Наступал день, который нам не суждено было забыть.

Наступило утро 2 мая 1945 года. На рассвете мы погрузились, зарядив аккумуляторы на целый день движения под водой. Водители «кайтэнов» как следует отдохнули и были готовы выполнить любое задание. Все, что нам было надо, – это решение капитана на боевые действия, хотя, сказать по правде, в этот день у нас надежд почти не было. Противник либо вообще не появится в зоне видимости, либо появится в ошеломляющих количествах, заполнив все море и небо множеством эсминцев и самолетов.

Большая часть первой половины дня прошла в тягостном безделье. Не зная, чем себя занять, водители «кайтэнов» собрались в кают-компании. Увешанные своими инструментами, болтающимися на шнурках на шее, мы стали коротать время, пытаясь на глаз определить курсовой угол атакуемого судна. Мы так увлеклись этим занятием, крутя модель корабля в разных направлениях, что даже не обратили внимания, как внезапно во всех отсеках лодки воцарилась тишина. Не услышали мы и доклада акустика в центральный пост управления. Но в 9.30 я и мои пять товарищей были оторваны от нашего занятия оглушительным звоном колоколов громкого боя, возвестивших общую тревогу. Звон этот еще не затих в отсеках лодки, когда по внутренней трансляции прозвучал голос капитана Ориты, отдавшего приказ:

– Команде стоять по боевому расписанию! Подвсплыть на перископную глубину!

Подняв перископ, команда лодки старалась визуально рассмотреть то, что обнаружил на поверхности ее акустик. Приказ капитана, хотя и не касался непосредственно нас, все же привел нас в движение. Мы шестеро стали поспешно проверять, все ли необходимое у нас при себе. Я нажал кнопку секундомера, дал стрелке отсчитать несколько делений, остановил ее и снова сбросил на ноль. Теперь, чтобы занять место в своем «кайтэне», мне надо было только услышать приказ.

– Похоже, что нам наконец-то повезло, господин лейтенант, – произнес старшина Синкаи, обращаясь к Какидзаки.

– Думаю, вы правы, – ответил тот. – Давайте-ка отблагодарим этих ребят за то, что они доставили нас сюда.

Произнося эти слова, он улыбался, как и лейтенант Маэда. Заметив, что Маэда обвязывает голову своей хатимаки, я поспешил последовать его примеру, достав свою наголовную повязку и крепко затянув узел, чтобы она прочно сидела на своем месте.

Снова по трансляции раздался голос капитана:

– Приготовиться к пуску «кайтэнов»!

Через минуту – новый приказ:

– Водители «кайтэнов» – по местам!