После обеда я коротал время в кают-компании за игрой в карты со старшим механиком лодки лейтенантом Тамару. Убив таким образом около двух часов, я затем решил прекратить игру.

– Пожалуй, с меня хватит, господин лейтенант, – сказал я. – Мне надоело выигрывать.

Он со смехом ответил:

– Ты сегодня в ударе, Ёкота. Наверное, потому, что вы все на взводе. В таком состоянии у человека все чувства и возможности обострены. Вы рветесь в бой, настроены на победу, вот ты и выигрываешь.

Возможно, это было правдой, и я именно поэтому играл особенно хорошо, хотя сам так не думал. Я подозревал, что лейтенант Тамару подыгрывал мне, поскольку это могла быть последняя карточная игра в моей жизни, и он хотел поддержать мой боевой настрой. Хотя и ненамного старше меня самого, он был очень начитан, чего трудно было ожидать от человека в его возрасте. У него была также склонность к журналистике. Кроме своих основных служебных обязанностей, он еще редактировал и издавал стенную газету подводной лодки «1–47» под названием «Подводные новости». Выходила она довольно часто и печатала рассказы, написанные членами экипажа лодки и им самим. Мне часто доводилось видеть в уголке кают-компании лейтенанта Тамару, склонившегося над какой-нибудь статьей для очередного номера газеты. В специальном выпуске газеты, посвященном дню рождения императора и вышедшем днем раньше, поскольку 29 апреля членов нашей группы уже могло не быть в живых, была опубликована написанная им поэма в честь группы «Тэмбу». Я вырезал ее ножницами, и теперь она лежала в том же самом кармане моей форменной куртки, где я хранил фотографию моей покойной матери.

Вечером этого праздничного дня, после того как субмарина всплыла на поверхность, я поднялся к рубке, чтобы, как обычно, выкурить сигарету, затем спустился в кубрик команды, где быстро улегся в койку, намереваясь как следует выспаться. Но, проворочавшись без сна целый час, я вдруг увидел, как в открывшемся в переборке люке вдруг показалась голова капитана Ориты. Такое бывало нечасто, командир корабля заглядывал в кубрик команды лишь в каких-нибудь исключительных случаях.

– Всем водителям «кайтэнов» немедленно собраться в кают-компании! – приказал он.

Он произнес это достаточно громко, чтобы разбудить тех из нас, кто уже заснул. Лицо его сияло, он выглядел очень счастливым. Мы спрыгнули со своих коек и принялись поспешно натягивать форму. Капитан, не дожидаясь нас, проследовал в кают-компанию. Там он глубоко вздохнул, обвел нас взглядом и произнес:

– Подводная лодка «1–36» совершила успешную атаку! Это произошло два дня тому назад. Ей попался конвой в составе тридцати судов. Два «кайтэна» получили повреждения, их было нельзя применить. Поэтому лодка выпустила четыре остальных. Они потопили четыре больших судна, предположительно транспорты или сухогрузы. Мы только что получили радиограмму с этой информацией!

Новость была встречена радостными криками. В дискуссиях о тактике применения «кайтэнов» 6-й флот оказался прав! Подводная лодка – носитель «кайтэнов» – потопила четыре судна нашего противника и смогла уйти невредимой! У нее остались еще два «кайтэна» и много обычных торпед. И она в состоянии потопить еще много судов противника!

Когда возбуждение немного улеглось и я смог спокойно обдумать ситуацию, меня снова стали беспокоить непрошеные мысли. Лодка «1–36» вышла из порта двумя днями позже нас, но уже провела успешную атаку. Два дня после нас! Она провела в открытом море всего одну неделю. Мы, шестеро, переглянулись и молча пожелали, чтобы нам выпала такая же удача.

Члены экипажа субмарины «1–47» отреагировали на эту новость так же, как и мы, водители «кайтэнов». Они сначала обрадовались, услышав эту новость, но затем стали завидовать. Обе лодки – «1–47» и «1–36» – были друзьями-соперниками. Они были довольно новыми кораблями, их закончили строить уже после начала войны. До того как стать носителями «кайтэнов», «1–36» базировалась в Куре, а «1–47» – на базе Йокосуки. Обе субмарины были лодками одного и того же класса и, как мне говорили, соперничали даже в ходе морских учений.

В ходе операции группы «Кикусуи» «1–47» записала на свой победный счет четыре корабля, тогда как «1–36» – только один. Три из четырех ее «кайтэнов» не смогли быть задействованы в ходе ее первой атаки. После операции группы «Конго» на счету каждой лодки оказалось по четыре корабля. Именно со счетом 8:3 эти субмарины и вышли для выполнения нынешнего задания с желанием доказать ценность «кайтэнов» в операциях в открытом море. Теперь же лидировала «1–36» со счетом 9:8, считая четыре судна, потопленные ею двумя днями ранее. Мы, шестеро водителей «кайтэнов», как и экипаж лодки «1–47», собирались превзойти это достижение. Если лодка «1–36» потопила «кайтэнами» четыре вражеских судна, то мы потопим шесть! А почему бы и нет? Мы были совершенно уверены, что в силах сделать это. Из водителей на борту лодки «1–36» один только старшина Кугэ раньше выходил на задание. У нас же все шестеро бывали на задании, Синкаи и я однажды, а остальные уже дважды. Мы считали себя более опытными, чем наши коллеги на лодке «1–36». Мы заверили членов экипажа нашей субмарины, что сможем опять сделать нашу лодку лидером гонки.

Но 30-е число снова прошло в бездействии. Наша напряженность возрастала. Мы стали резко реагировать на совершенно незначительные вещи. Температура внутри корпуса лодки «1–47» отнюдь не способствовала охлаждению страстей. Капитан часто отдавал приказ выключить все системы охлаждения, чтобы их звук не мешал работе наших устройств обнаружения. Капитан и сам нервничал не меньше нас. Мы понимали это по его частому появлению у рабочего места акустика. Чувствовалось его нетерпение и по тому тону, которым он разговаривал с нами, когда мы собирались у рубки покачивающейся на волнах лодки, наслаждаясь нашей ежевечерней сигаретой.

– Не надо так нервничать, ребята! – не уставал повторять он. – А то вы будете слишком вымотанными, когда придет ваш черед. – Затем он произнес: – Сегодня ночью я предполагаю отойти назад примерно на сотню миль. Там мы всплывем и произведем полную проверку «кайтэнов». Когда я буду уверен, что они в полном порядке, мы вернемся на это же место. Почему-то мне кажется, что тут нам светит встретиться с врагом.

Услышав это, я сразу же успокоился. Слова капитана благотворно повлияли на мое нетерпение. Я верил ему, и то, что он сказал, должно быть правдой. Долгому, выматывающему нервы ожиданию придет конец. Мысленно я перебрал ту цепочку действий, которую должен был предпринять, когда враг будет обнаружен. По сигналу общей тревоги я должен проверить свой фонарик, секундомер и схему курсов. Затем я должен пройти как можно ближе к лазу в мой «кайтэн», никому не мешая при этом из экипажа лодки. Когда прозвучит команда капитана: «Занять места в „кайтэнах“!» – я тут же должен буду скользнуть в трубу. Через полминуты я уже должен сидеть в кокпите торпеды, наглухо задраив за собой люк. Затем проверить все приборы и доложить: «„Кайтэн“ номер 3 готов!» Затем последует долгое томительное ожидание, пока все водители «кайтэнов» доложат о своей готовности. Лейтенант Какидзаки, как наш командир, будет иметь честь идти на врага первым. За ним, скорее всего, последует лейтенант Маэда. После них настанет очередь любого из нас. Все это время я буду сидеть в кокпите моего «кайтэна», слушая указания, которые будут поступать мне из центрального поста, и определяя курс перехвата цели.