— Постой, Роз, погоди; я и правда понятия не имею, вот с места мне с этого не сойти, что я такого сделала, чтобы ты себя так со мной вела. Если кто-то что-то такое тебе про меня говорит, Роз, то врут они все, врут и не краснеют, Роз, нет, правда. Я правда никогда ничего такого не делала, что мне стыдно было бы тебе рассказать. Почему ты так со мной поступаешь, Роз? Вот и Сэм тебе то же самое скажет, он ко мне не как ты, и еще, Роз, я же всегда со всей душой, и помочь, и еще чего.

— Без толку тут стоять и болтать всякую чушь, Меланкта Херберт. Это я тебе прямо скажу, а Сэм, он просто не знает ничего про женщин, какие они бывают и что у них на уме. Мне, конечно, очень жаль, Меланкта, что приходится так вот с тобой расставаться, но по-другому я с тобой поступить не могу, раз ты такие гадости делаешь, и люди про тебя такое говорят. И нечего тут стоять и говорить, что это все не так, Меланкта, без толку. Если я что говорю, то знаю, что говорю, Меланкта Херберт, и всегда оказываюсь права. Нет, Меланкта, все дело в том, что ты просто никогда понятия не имела, как должна себя вести порядочная девушка, чтобы по-правильному, а я просто весь язык измолотила, тебе все это объяснять, Меланкта Херберт, вот только никакого толку от таких объяснений не бывает, объясняй человеку, не объясняй, он все равно станет делать по-своему, если нет в нем понятия о том, что правильно, а что нет, а ты, если уж на то пошло, Меланкта, никогда даже и понятия об этом не имела, и я тебе, конечно, зла-то не желаю, Меланкта Херберт, но и видеть тебя здесь тоже больше не желаю. Я тебе прямо говорю, как всегда тебе все говорила, прямо в лицо, ты вообще понятия не имеешь, как порядочная девушка должна себя вести, ну так и вот, Меланкта Херберт, мы с Сэмом больше не хотим, чтобы ты даже и близко к нашему дому подходила, так я тебе и говорю, этими самыми словами. А теперь иди-ка ты подобру-поздорову, Меланкта Херберт, отсюда куда подальше, слышишь, что я говорю, а зла я тебе никакого не желаю.

Роз Джонсон зашла в дом и закрыла за собой дверь. Меланкта стояла, как в воду опущенная, и не знала, что ей теперь делать, потому что этот удар чуть вообще не убил ее насмерть. Потом она медленно пошла прочь и даже ни разу не обернулась.

У Меланкты было такое чувство, как будто ее всю избили изнутри до синяков и до крови. Меланкте нужна была Роз, и чтобы она в нее верила, Меланкте нужна была Роз, чтобы было за кого уцепиться, Меланкте просто позарез нужен был хоть кто-нибудь, от кого внутри возникнет чувство защищенности, а теперь вот и Роз совсем ее прогнала. Роз теперь нужна была Меланкте так, как никто другой никогда не был нужен. Роз всегда была такая простая, правильная и надежная, сама по себе. А теперь Роз взяла и прогнала ее прочь. Меланкта совсем потерялась, и весь мир пустился вокруг нее в жуткую безумную пляску.

Меланкта Херберт никогда не ощущала в себе сил, чтобы поддерживать внутри это чувство защищенности, когда была одна. А теперь Роз Джонсон прогнала ее прочь, и вернуться к ней у Меланкты не было уже совсем никакой возможности. Теперь Меланкта Херберт поняла, где-то глубоко внутри себя, что совсем потерялась, и больше ей надеяться не на что.

В тот вечер Меланкта пошла на свидание с Джемом Ричардсом, который обещал прийти на их старое место, чтобы с ней встретиться. Он пришел, но вид у него, как обычно, был какой-то отсутствующий. Мало-помалу он начал ей рассказывать о том, как поедет в другой город, довольно скоро, чтобы посмотреть, а вдруг там ему повезет, на тамошних скачках. Меланкту изнутри била дрожь: а вдруг и Джем ее тоже бросит. Джем Ричардс еще немного с ней поговорил, о том, как ему не везет в последнее время и что надо, наверное, поскорее куда-нибудь уехать, чтобы посмотреть, а вдруг там что-нибудь да получится.

Потом Джем вдруг остановился и пристально посмотрел на Меланкту.

— Скажи мне, Меланкта, только правду скажи, я ведь совсем тебе больше не нужен, да, Меланкта? — спросил он.

— Почему ты меня об этом спрашиваешь, Джем Ричардс? — переспросила у него в ответ Меланкта.

— Почему я тебя об этом спрашиваю, Меланкта? Да господи ты боже мой, да просто потому, что ты-то мне просто на фиг больше не нужна. Вот поэтому и спрашиваю.

Меланкта так и не нашлась, что ему на это ответить. Джем Ричардс подождал немного, а потом ушел и оставил ее одну.

Меланкта больше никогда не видела Джема Ричардса. Меланкта больше никогда не видела Роз Джонсон, и вот это Меланкте вынести оказалось труднее всего. Как-то так получилось, что Роз Джонсон оказалось самой сильной из всех ее привязанностей.

— Нет, я теперь с Меланктой Херберт совсем больше не вижусь, — говорила Роз, если кто-нибудь ее об этом спрашивал. — Нет. Меланкта, она больше совсем сюда не ходит, после всех этих неприятностей, когда она так себя вела, так себя вела, и мужчин тоже умела себе находить тех еще, и очень уж ей это дело нравилось. До добра ее, Меланкту Херберт, это никак не доведет, и мы с Сэмом видеть ее здесь больше не желаем. Я ей сколько раз говорила, а ей хоть кол на голове теши. Ничего хорошего к ней не прививается, а я ей всегда говорила, если не будешь вести себя, ну, вроде как, поскромнее, как положено, я тебя к себе в дом больше и на порог не пущу и видеть тебя не желаю. Я, конечно, считаю, что любая девушка имеет полное право жить так, как ей нравится, и развлекаться тоже, как ей бог на душу положит, но всему же есть предел. Сдается мне, что в один прекрасный день Меланкта просто возьмет, да и покончит с собой, когда выкинет какую-нибудь очередную глупость в своем роде, и опять ее после этого возьмет тоска. Меланкта, она, между прочим, всегда говорила, что это для нее самый простой и единственный выход. Нет, мне Меланкту, конечно, очень жаль, она всегда была не какая-нибудь там простая черномазая, но только никогда она даже близко понять не хотела, а я ей, между прочим, все время талдычила, а она ни в какую, как порядочная девушка должна себя держать. Я, конечно, зла ей не желаю, и дай ей бог здоровья, но только сильно мне сдается, что когда-нибудь она себя точно возьмет и убьет, сама же говорила, что ей это раз плюнуть. А я никогда не видела человека, которого бы так тоска забирала, как ее.

Но Меланкта Херберт так и не покончила с собой от тоски и печали, хотя ей часто приходило в голову, что это для нее был бы наилучший выход. Меланкта так и не покончила с собой, просто однажды она свалилась со страшной горячкой, ее увезли в больницу, и очень хорошо там о ней заботились, и вылечили ее.

Когда Меланкта поправилась, она подыскала себе место и стала работать и жить размеренной и тихой жизнью. Потом Меланкта опять тяжело заболела, начала кашлять, и вся в поту, и такая слабость во всем теле, что работать было уже никак невозможно.

Меланкта вернулась в больницу, и там доктор сказал ей, что у нее чахотка и что протянет она недолго. Ее отправили в одно место, где люди заботились о таких как она, в приют для бедных чахоточных, вот там Меланкта и жила, пока не умерла.

Лена была терпеливая, тихая, добрая, и она была немка. Она жила в прислугах уже четыре года, и ей это было по душе.