Евгений отшатнулся от неё. Он воспитал монстра, способного идти по головам, невзирая ни на что! Господи, каким же он был идиотом! Не видел безобразие, что творилось у него перед носом!

— Ты сумасшедшая, — качая головой, констатировал Жека. — Помешанная!

— Да, черт возьми, — заорала она, подходя к нему в плотную. — Я — сумасшедшая! Но лучше быть сумасшедшей, чем слабачкой, как ты. Я беру то, что хочу! Я беру от жизни всё! Это вы с Дашей такие правильные. Не можете протянуть руку и взять то, что желаете, лишь потому что это неправильно! Кто сказал, что это неправильно?

Жека смотрел на Катю и ужасался. Эта истеричная и бездушная женщина и есть его настоящая сестра. С её губ слетают истинные мысли. Катерина не останавливалась, она говорила, говорила, говорила…

— Ты же, братец, всегда только мне мешал. Своими напутствиями, бесконечными нравоучениями! Как же я ненавидела тебя в такие моменты! Решил поиграть в папочку, да? Только я не твоя дочь. Я лучше знаю, что мне нужно. Ты ничего обо мне не знаешь, Женя! Ты с твоими ложными догмами и принципами всегда будешь проигравшим. Ты слабак! С-Л-А-Б-А-К!

Евгений не мог понять, каким образом сделал это. Его рука действовала сама, отдельно от разума. Рассудок находился в ступоре, неуправляемом штопоре. Хлесткий звук пощечины оборвал столь пламенную речь. Катерина отошла от него, ошеломленно глядя и держась за покрасневшую щеку.

Жека не чувствовал вины. Не чувствовал раскаянья. Он вообще ничего не чувствовал. Внутри было пусто. Будто все чувства отключили. Евгений наблюдал за сценой как бы со стороны. Понимание того, что его предала родная сестра, стирало все его тёплые чувства к ней. Ему не было больно. Уже нет. У Алексеевского больше не было сестры.

— Больше никогда не смей мне звонить и жаловаться на Вита. Не смей просить защиты и поддержки. Все что ты сейчас имеешь — последствия твоих действий, — в его словах скрывался арктический холод. — Больше никогда ты не получишь моей братской поддержки. У меня больше нет сестры! Для меня ты умерла.

***

Катя отказывалась верить своим ушам. Что он сказал? У него больше нет сестры? Что за бред? Он никогда ее не бросит! Никогда! Ведь Жека её всегда защищал! Он не может этого сделать!

— Теперь ты сама будешь нести ответственность за свою жизнь и, пожалуйста, не вмешивай меня в свои интриги. Не желаю знать на какие пакости ты ещё способна. Не желаю видеть, как ты разрушаешь себя, — глухим голосом Женя выносил свой вердикт.

Катя никогда не видела брата в подобном состоянии. Обычно после того, как всплывали её косяки, Женька орал, кричал, угрожал, но вот так спокойно… Нет, он не может с ней так поступить. Не может!

— Сами разбирайтесь в том дерьме, что сотворили! Я не хочу быть частью этого. Не желаю, — тем временем продолжил Алексеевский, отворачиваясь от неё.

— Ты не можешь, — прошептала она. — Не можешь, Женя! Ты обещал, что всегда будешь рядом. Всегда будешь защищать меня!

Евгений посмотрел ей в глаза. В них прочла она презрение. Чистое презрение и жалость.

— Вот только оказалось, что это от тебя нужно защищать людей. Ты — монстр! Монстр, которого я вырастил, — горестно проговорил он.

Каждое слово болью отзывалось в её сердце. Почему? Почему он это делает? Она просто сказала ему правду. На правду не обижаются!

— Женя, не делай этого, — Катерина кинулась к нему, становясь перед ним на колени и цепляясь руками за рубашку. — Пожалуйста! Мы же брат и сестра! Ты так не можешь со мной поступить. Прости меня. Я больше не буду. Я исправлюсь!

Зарыдала. В голос. С надрывом. Только это его не проняло. Впервые он остался равнодушен к её слезам.

— Живи сама, Катя, — сказал он тихо. — Помощь такого слабака, как я, тебе не нужна. Ты же у нас умная и сильная, так что справишься сама.

Отцепив ослабевшие руки от своей одежды, Алексеевский просто ушел. Не обернулся. Оставил Катю одну, захлебывающуюся в бурных рыданиях.

Прошла неделя с момента возвращения Даши. Она вернулась в город, наполненный ее персональными признаками. И несмотря на боль, которую принесли старые воспоминания, по мнению Даши, она неплохо справлялась со своей ролью.

Семь дней пролетели незаметно. Даша с Орхидеей переехали в дом, который снял для них Алексеевский. Сам он иногда оставался у них, но чаще уезжал в город, где ночевал в собственной квартире. Он больше не предпринимал откровенных попыток соблазнить Дарью и вёл себя достаточно отстранённо. Жека разругался со своей ненаглядной сестричкой. И разругался сильно. Беляева не знала, что произошло между ними, но Евгений даже слушать про Катю отказывался. Похоже, лимит терпения окончательно исчерпан. Что в принципе полностью устраивало Дашу, ведь теперь брат больше не прикрывал Алексеевскую. Она осталась совершенно одна. Катерина умудрилась сделать всё, чтобы от неё отвернусь близкие и родные. Даше пришлось выполнять роль плакательной жилетки для Кати. Та долго плакала и сетовала на брата. Беляева терпеливо выслушивала завывание неблагодарной девицы о том, что брат её не понимает и подавляет своим авторитетом. Даша же лишь молча слушала и в нужных местах поддакивала, прикусывая язычок, чтобы не сболтнуть лишнего.

Ссора между братом и сестрой произошла очень вовремя. Катя остро чувствовала свое одиночество и цеплялась за Дашу, как за соломинку способную её спасти. За эту неделю Беляева узнала о ней больше, чем за все годы их дружбы. По одной очень важной причине — Даша научилась слышать и слушать, читать между строк и делать выводы. Очень сильно раздражала Беляеву собственная глупость, ведь раньше она не понимала реальный смысл слов, произнесенных Катериной. Она слушала, но не слышала. Теперь же они поменялись местами. Катя осталась совсем одна, без подруг и родни, пыталась спасти отношения с Вороновым и становилась довольно предсказуемой. Хотя, несомненно, Катерина оставалась очень опасной. Слишком многое бывшая подруга знала о самой Даше.

Дарья до сих пор ловила себя на том, что после определённых замечаний Кати, хочет поступить так как выгодно Алексеевской. Катерина безусловно очень хорошо знала её слабости. Вот только эти пять лет не прошли бесследно, и теперь Беляева не собиралась слепо следовать за старшей подругой. Да и подругой Катерина больше не являлась. Беляева умело делала вид, что всё еще ведется на провокации и манипуляции. Даша до сих пор полностью не поняла игры Катерины, хотя кое-что было очевидным. По каким-то причинам Катя держала её как можно дальше от Воронова. Катерина даже перебралась в загородную усадьбу, лишь бы помешать Виту и Даше общаться. Пусть Беляева и переехала в другой дом, но всё же находилась по соседству. Это не давало покоя Алексеевской. За всю неделю Даша ни разу не бывала наедине с Вороновым, а Вит не пытался навязывать своё общество.

Женя была в курсе происходящего и пыталась её уговорить отказаться от мести, но Даша стояла на своем. Впервые за многолетний срок дружбы они поругались. Сильно. Правда на следующий день, Евгения сама пришла мириться. Дикая Орхидея готовилась к своему выступлению в клубе, но делала это лениво и неторопливо. Впервые за долгое время она была предоставлена сама себе, без постоянного надзора отца. Девушка призналась, что специально напросилась ехать сюда пораньше, чтобы хоть немного отдохнуть. Постоянные гастроли, выступления и тусовки вымотали её, а ситуация с возвращением Даши в город детства стала предлогом для небольшого перерыва. Правда отдых омрачало постоянное присутствие рядом с Дашей Кати. Бывшая подруга жутко бесила Орхидею. Неприязнь Евгении, кстати говоря, очень льстила Кате. Та считала, что Женя просто-напросто ревнует Дашу к ней. Только Беляева знала, что дело было не в ревности, а в том что, Женя не хотела, чтобы личная вендетта Дарьи свершилась. Она переживала о том, как свершившаяся месть скажется на самой Даше. Боялась за её душу. Вот только имелась маленькая проблемка была. Беляева не была уверенна в том, что у неё сохранилась эта самая душа.