Затем наступала очередь перчаток. Перчатки – самое важное дополнительное приспособление, ведь их правильная посадка очень важна. Ваши пальцы постоянно сжимаются, разжимаются и двигаются от восьми до девяти часов в открытом космосе, чтобы вы могли передвигаться, держать оборудование и манипулировать инструментами. Я наклеивал специальные толстые хлопчатобумажные пластыри на пальцы, чтобы предотвратить возникновение воспалений и ожогов. Поверх я надевал плотные перчатки и уже на них натягивал перчатки скафандра. Для этого требовалось изо всех сил проталкивать руку внутрь перчатки костюма, которую Саманта держала до тех пор, пока мои пальцы полностью не оказывались внутри. Затем она соединяла металлическое кольцо перчатки с рукавом скафандра, до характерного щелчка.

У всех, кто выходит в открытый космос, на орбите есть две пары перчаток – основная и запасная – частично из-за того, что основные могут оказаться неподходящими, если ваши пальцы опухнут, но также и потому, что при каждом выходе в космос они изнашиваются. В течение многих часов вы держите в руках металлические стержни и оборудование, и перчатки постоянно деформируются, а экстремальные перепады температур разъедают затвердевшие наружные резиновые покрытия (так называемые RTV). Эта резина на ладонной поверхности пальцев перчатки обеспечивает захват. После нескольких выходов в открытый космос RTV обычно настолько изношены, что члену экипажа требуются новые перчатки. Более того, на внешней поверхности станции полно маленьких кратеров, оставленных годами бомбардировок мелкими предметами, летающими в космосе и постоянно ударяющими по МКС. Если острый край такого предмета повредит RTV, вы можете продолжать работать, но до определенного момента. Но если будет разорвана сама ткань, называемая Вектраном, перчатка станет непригодной, и для следующего выхода в космос нужно взять другую пару.

Я всегда удивлялся тому, насколько изношенными бывали мои перчатки после выхода в открытый космос. Я использовал одну и ту же пару во время трех выходов в открытый космос, и резиновые накладки RTV были покрыты порезами. Если бы мне потребовалось выйти в космос в четвертый раз, пришлось бы воспользоваться запасными перчатками.

Наконец, ужасный шлем. Понимаете, у меня большая голова. Знаю, что, будучи летчиком-истребителем и астронавтом, я должен иметь большую голову. Но на самом деле я хочу сказать, что у меня большой череп. Русские измеряли каждого космонавта и каждого астронавта, чтобы изготавливать на заказ скафандры «Сокол» на протяжении пятидесяти лет. Они сказали, что у меня самая большая голова, которую они когда-либо измеряли, начиная с Юрия Гагарина. Из шлемов, которые я носил, когда летал на F-16 и T-38, были удалены все подкладочные слои, чтобы я мог надеть их на свой гигантский череп. Когда во время тренировок я надевал скафандр «Сокол», он всегда так сильно сжимал лицо, что на подбородке могли бы остаться синяки. Это было досадно – если вы загуглите мои фотографии после приземления, вы увидите на моем подбородке большой синяк.

Все это означало, что надевание шлема было для меня большой проблемой. В один особенно тяжелый день в ЛНП мы даже чуть было не отменили тренировку, потому что я более десяти минут пытался натянуть шлем на свою голову, и ничего не получалось. Но мне все-таки удалось справиться с ним. И так я мучился на протяжении многих лет, пока техник по скафандрам не показал мне один искусный прием: он надел мне на голову шлем, повернул его на 90 градусов таким образом, что перед моими глазами находилась его ушная часть, натянул его на мою голову почти полностью, а затем повернул, возвращая в нормальное положение, а потом защелкнул его, прикрепив к верхней части скафандра. Слава Богу! Я был очень благодарен этому приему, поскольку он избавил меня от боли.

После того, как были полностью запечатаны в наших скафандрах, мы провели серию подробных проверок, чтобы удостовериться в нормальном функционировании контроля давления, средств связи, систем охлаждения и кондиционирования. Все это время мы дышали 100 % кислородом и выполняли легкие упражнения (периодические подергивания конечностями).

В результате наши тела были адаптированы к неизбежному понижению давления, с которым мы столкнемся за пределами МКС. Оборудование было собрано, скафандры готовы защитить нас от безжалостного адского сочетания безвоздушного пространства, слепящего солнечного света и ледяного холода черноты космоса. Моя подготовка к выходам в открытый космос была результатом общих усилий, и прежде всего, нашего IV – Саманты Кристофоретти, а также нашей огромной группы поддержки из Хьюстона во главе с Алексом Канелакосом и Фаруком Сабуром. Но больше всего я хотел бы поблагодарить техника по скафандрам, который научил меня надевать шлем, не сдавливая мозг. Я у него в долгу.

Последние дни февраля 2015 года особенно запомнились мне – на той неделе я трижды выходил в открытый космос. Первые два выхода в основном были посвящены проверке кабелей питания и передачи данных, а также нанесению смазки на болты, потому что я был Терри Кабельщиком и Механиком. Третий выход в открытый космос был совершенно иным: мы обошли правую и левую стороны станции, чтобы установить телескопы-рефлекторы, антенны и кабели. Для этого нам потребовалось изучить совершенно новые процедуры и оборудование, и дни, предшествовавшие этому последнему выходу в открытый космос, были одними из самых загруженных в моей жизни.

Этот бешеный темп навел меня на мысль о том, что следует поговорить с нашим руководителем полета из Центра управления полетом, который должен был контролировать этот выход в открытый космос. Мы договорились не планировать ничего дополнительного, даже если нам удастся завершить наши запланированные задачи раньше обычного. Любое задание, даже если и не является обязательным, требует обучения и подготовки оборудования. Поскольку это был уже третий выход в открытый космос на той неделе, мне не хотелось добавлять в список подготовку к последнему путешествию за пределы станции. Поэтому с руководителем полетов мы пришли к обоюдному согласию – никаких других действий по подготовке по этому выходу. Если мы закончим на час или два раньше, то тогда объявим победу и поприветствуем друг друга жестом «дай пять». Мы не хотели увеличивать нашу рабочую нагрузку и готовиться к дополнительным задачам.

Перенесемся в конец третьего выхода в открытый космос. Все было замечательно. Мы на полтора часа опередили график. Мой напарник по выходу в открытый космос выполнил свои задачи и ждал меня внутри шлюза, чтобы закрыть люк после того, как я войду. Финишная черта уже была видна, когда пришел звонок из Хьюстона: «Терри, у нас есть для тебя задание». Несколько мыслей промелькнуло у меня в голове, но первой была: «Какого черта, разве мы не договорились о том, чтобы не было ничего незапланированного?»

Это было действительно странно. С другой стороны, я чувствовал себя хорошо и не спешил внутрь станции. Хьюстон передал, что моя задача заключается в том, чтобы найти ранец с аппаратурой, который был оставлен снаружи несколько лет назад. Насколько сложным это может быть? Я согласился сделать это.