Но, что странно, ни один из них не спешил нападать. До этого-то они не стесняясь лупили друг друга молниями и всеми заклинаниями, которые только подворачивались под руку, но сейчас выжидали.

Последовал еще один поклон. Мне хотелось крикнуть: "Да начинайте уже, в конце концов, а то солнце совсем сядет"

Но, как мне до этого объяснил Мерлин, когда два сильных мага встречаются на дуэли лицом к лицу, они не торопятся. Наоборот, поспешность может стоить жизни. Суть в том, чтобы наколдовать себе защиту и послать в противника боевое заклинание. Казалось бы, все просто. Но более мощное заклинание и обстоятельная защита требуют времени.

Нужно правильно рассчитать силы, а эти двое уже показали друг другу, что способны на многое. Так что состязание прежде всего проходит на выдержку. Недостаточно сильное боевое заклинание будет отражено. Недостаточно прочная защита может быть пробита.

Это примерно как шахматы. Если один сметает все фигуры и хватает доску, чтобы ударить ей соперника по голове, нужно удостовериться, что тот не приготовил чего похуже.

Бранвейн вскинул руки, и между пальцами побежали зеленые искры, Мерлин принялся складывать огненные знаки.

В моем воображении пронеслись вихри и мощные проклятия. Они сейчас разрушат мой заповедник. Ох, силы земные и небесные. Может быть, зря я не отдала Мерлину черный камень, тогда все бы решилось быстро. Надо было хотя бы отвязать его от башни.

Но маги продолжали колдовать и формировать заклинания. У меня начали сдавать нервы.

Земля начала легонько дрожать. По округе разносился очень странный шум: этакое "бу-бум, бу-бу-бум". То ли кто-то очень ритмично бил в барабан, то ли это стучали сотни копыт.

— О нет, — выдохнула я.

На поляну, фыркая и роняя хлопья пены, вылетел целый табун единорогов. Их длинные витые рога отливали серебром, белоснежные гривы струились до самой земли.

— Не двигайтесь, — крикнула я. — Не вздумайте колдовать.

Но маги есть маги. Каждый захотел воспользоваться тем, что соперник немного отвлекся. Грохнули два заклинания. Одно было подобно красной змее, второе — словно черный пламень.

— Отлично… — сказала я, зная, что должно произойти.

Воздух затрещал от мощной магии.

— Ха, — крикнул Молчаливый, предвещая скорую победу.

Его черное пламя неслось на Мерлина, но заклинание резко изменило траекторию движения и ринулось на единорогов. С красной змеей произошло ровно то же самое: сначала она готовилась атаковать Молчаливого, но, распавшись на тонкие струйки, поменяла цель.

Единороги заволновались, заржали. Копыта нервно взрывали землю. А потом весь табун поднялся на дыбы, как обычно изображают на старинных гравюрах.

Драматичности добавило то, что солнце окончательно опустилось за горы и последний яркий луч, полыхнув, исчез.

Я с восторгом наблюдала, как заклинания бьют в рога единорогов. Глаза этих невероятных созданий наливались опасной краснотой.

— Бежим, — закричала я и попробовала показать пример.

Но Мерлин и Бранвейн замешкались и попробовали отогнать единорогов. Как? Конечно же, они решили делать это магией и принялись без разбору бросать одно заклинание за другим.

От этого единороги взъярились.

Их рога действуют как громоотводы для магии, но подозреваю, что каждое заклинание, ударяющее им в голову, вызывает определенный дискомфорт. А заклинаний много, и они все мощные. Так что магия, проходящая через рога, наверняка устроила настоящий фейерверк в мозгах размером с некрупное яблоко. Тут рассвирепеет любой, даже самый кроткий и спокойный, единорог. Так что они начали наступать, окружая нас троих и тесня в центр поляны.

— Откуда взялись эти твари? — взревел Молчаливый.

— Матильда, — вскричал Мерлин.

А что "Матильда"? Единороги пришли за едой. Из-за интриг ма и ба, свалившихся мне на голову магов у меня не получилось вовремя рассыпать морковку по кормушкам, которые я установила на нескольких полянах.

Единороги ждали, единороги надеялись. И вот они прискакали, а вместо угощения их встретили два дурака. Упорных. Видят же, что их метод не работает, но тратят силы.

— Сейчас нас затопчут единороги. А что, интересная смерть. Не каждый может таким похвастаться, — сказала я.

Единороги окружили нас плотным кольцом. От их тел шел жар и остро пахло свежим конским потом. М-м-м… великолепный запах.

— Магия их не берет, — крикнул Мерлин. — Надо прекратить.

"А он посмышленее, чем Молчаливый", — с гордостью подумала я.

— Эта дуэль никогда не войдет в историю, — вдруг крикнул Молчаливый и, выхватив из рукава мантии длинный кинжал, бросился на Мерлина.

Нет, это какое-то варварство — тыкать друг друга заточенными железками. Мерлин, кажется, тоже расстроился и перехватил руку Молчаливого. Они упали на траву и начали самую вульгарную драку, которую только можно представить.

И тут моему терпению пришел конец, я поняла: пора все брать в свои руки. Я выхватила бутылочку с сонным зельем и с силой обрушила на голову Молчаливого.

Голова у мага оказалось крепкой, а вот стекло — нет.

По макушке и по лицу стекали темно-синие струи. Пара капель попала на губы… Молчаливый обмяк.

— Матильда, — Мерлин тяжело дышал.

Я взглянула в его прекрасные глаза.

— Мерлин, — сказала я ему. — А ну сто-о-о-о-я-а-а-ать.

Это я крикнула не Мерлину, а единорогам. А то они начали уж очень напирать. Мелькали острые копыта, да и ржание, фырканье, сопение не давали нормально разговаривать. Я зловеще добавила:

— Или мне взять прутик?

— Ты… ты… могла остановить их в любой момент?

Не в любой. Тут важен правильный настрой и отсутствие летящих заклинаний в их рога.

Мерлин суетился вокруг Молчаливого.

— Но почему ты не сделала этого раньше? Мы могли бы провести дуэль по всем правилам.

— Тссс, — Я приложила палец к губам. — Мерлин, нам было хорошо вместе. Ты великолепный маг и не должен быть привязан к башне. Отправляйся на Совет и стань там мерлином Мерлином.

— Совет…

Он собирался что-то сказать, но я выпустила всю силу черного камня.

Раздался звук, который бывает, когда рвется веревка.

Все, поняла я. Мерлин больше не привязан, и если сейчас вытолкнуть его из моего леса, то его не притянет обратно, и он не сможет найти сюда дорогу.

Я на долю мгновения помедлила и…

Я сидела в своей собственной хижине и старательно выводила буквы, чтобы у читателя моего сочинения не возникло трудностей с расшифровкой почерка. Меня окутывала восхитительная, спокойная и гладкая тишина, нарушаемая поскрипыванием пера по бумаге да тиканьем часов.