– Можно сказать и так, но ведь в «Манчестер Юнайтед» тоже с улицы не берут.

– А ты хотел туда попасть?

– Нет, я ведь изучал теологию не для того, чтобы стать священником. В любом случае меня бы не взяли. У меня не столь шикарный диплом. А местный директор довольно разборчив. Он специалист по Ричарду Хукеру… Так, ясно, не бери в голову: был такой священнослужитель в шестнадцатом веке. Уж можешь мне поверить, того, кто написал известную работу по Хукеру, сложно обвинить в лености ума. С преподобным доктором Себастьяном Мореллом, возможно, придется непросто.

– А жертва? Босс что-нибудь о ней сказал?

– Только то, что это архидьякон Крэмптон и его нашли мертвым в церкви.

– А архидьякон – это кто?

– Церковный сторожевой пес. Он – или она, что тоже возможно, – заботится об имуществе церкви, посвящает приходских священников. В ведении архидьяконов находится определенное количество приходов, которые они посещают раз в год. Такой церковный эквивалент старшего инспектора по делам полиции.

– Выходит, нас ждет непростой случай, – поняла Кейт, – когда все подозреваемые собраны под одной крышей, а мы обязаны ходить вокруг да около так, чтобы никто не стал звонить лично комиссару или не поступили жалобы от архиепископа Кентерберийского. А мы-то тут с какого бока?

– Босс сильно не распространялся. Ты ж его знаешь. В любом случае он захотел, чтобы мы приехали. Кажется, в колледже прошлой ночью гостил инспектор полиции Суффолка. И старший констебль согласился, что теперь им неразумно брать себе это дело.

Кейт не стала расспрашивать дальше, но у Пирса сложилось четкое ощущение, что она обиделась: ведь первому позвонили ему.

Фактически она служила дольше его, хотя никогда не напоминала об этом. Таррант подумывал, не сказать ли, что босс просто сэкономил время. У него и машина быстрее, и за руль сел бы он. Но потом решил, что не стоит.

Как и ожидалось, на Колчестерской объездной дороге они обогнали Роббинсона. Пирс знал, что Кейт сбросила бы скорость, чтобы дать возможность членам команды прибыть вместе. А он в ответ лишь сделал коллеге ручкой и ударил по газам.

Кейт откинулась назад и, казалось, впала в дрему. Пирс взглянул на ее решительное симпатичное лицо и задумался об их взаимоотношениях. За последние два года – после публикации доклада Макферсона[12] – они изменились. Хотя он немногое знал о ее жизни, но все-таки был в курсе, что она родилась вне брака, а воспитала ее бабушка в самом суровом из обедневших городских кварталов, на верхнем этаже многоэтажного дома. Она жила рядом с черными, она дружила с ними в школе. Когда ей сообщили, что она служит в организации, где расизм носит официальный характер, она, понятно, возмутилась, и, как он теперь понимал, это изменило ее отношение к работе. Политически более подкованный и более циничный, он пытался снижать накал их острых дискуссий.

– Вот возвращаясь к этому докладу, ты вступил бы в ряды столичной полиции, если бы был черным? – как-то задала она ему вопрос.

– Нет, но я не вступил бы и если бы был белым. Только я уже служу и не вижу причин, почему Макферсон должен выгнать меня с работы.

Он знал, куда хотел попасть благодаря этой работе – на хорошую должность в отделение по борьбе с терроризмом. Вот где открывались все перспективы. Но сейчас он был доволен своим положением, у него был пост в престижном отделе с требовательным боссом, которого он уважал, и где ему хватало разнообразных впечатлений, чтобы не заскучать.

– Так они именно этого и добивались? – возмущалась Кейт. – Чтобы черные не становились полицейскими, а приличные офицеры с нерасистскими наклонностями валили из органов?

– Бога ради, Кейт, не начинай. Ты становишься такой занудой.

– В этом докладе говорится, что действие считается расистским, если жертва считает его таковым. А я считаю сам доклад проявлением расизма – это расовая дискриминация по отношению ко мне как к белому офицеру. И куда мне жаловаться?

– Можешь попробовать обратиться к специалистам по расовым отношениям, но сомневаюсь, что тебе понравится. Поговори об этом с боссом.

Он не знал, последовала она его совету или нет, но по крайней мере она осталась. Он понимал, что работает все с той же Кейт: честной, трудолюбивой, все силы отдающей своему делу. Она никогда бы не подвела команду. Но что-то ушло: вера в то, что работа в полиции – ее личное призвание, а не просто служение обществу, и что она требует не только напряженного труда и самоотдачи. Раньше он считал ее отношение к работе чрезмерно романтичным и наивным, но теперь понял, как ему этого не хватает. По крайней мере, говорил он себе, доклад Макферсона навсегда разрушил ее трепетное уважение к парламенту.

В восемь тридцать они уже проезжали деревню Рентам, еще окутанную тишиной раннего утра. После ночного урагана, который почти не затронул Лондон, а здесь не пощадил ни изгородей, ни деревьев, она казалась особенно мирной. Кейт стряхнула сонливость и посмотрела по карте, где сворачивать на озеро Балларда. А Пирс снизил скорость.

– Босс сказал, что поворот легко пропустить, – сказал он. – Ищи огромный трухлявый ясень справа и парочку каменных домиков напротив.

Увитый плющом ясень пропустить оказалось сложно, но когда они свернули на узкую дорогу, с первого взгляда стало ясно, что здесь произошло. Огромный сук отломился от ствола и теперь лежал на травянистой обочине. В сумраке рассвета он казался выбеленным и гладким словно кость, узловатыми пальцами из него торчали сухие ветки. В стволе дерева теперь зияла огромная рана, а уже расчищенная для проезда дорога была усеяна мусором: завитками плюща, веточками и кучками зеленых и желтых листьев.

В окнах обоих домиков горел свет. Пирс, подъехав поближе, погудел. Через несколько секунд на садовой дорожке показалась дородная женщина среднего возраста с приятным обветренным лицом и непослушной копной волос. Поверх какого-то шерстяного одеяния она носила яркий цветастый халат. Кейт открыла окно.

– Доброе утро. Похоже, у вас тут неприятности, – сказал Пирс.

– Да, дерево у нас повалило, вчера в десять, почти по часам. Понимаете, прошлой ночью ураган был. Знатно дуло. Счастье, что мы услышали, как оно рухнуло; хотя, конечно, шуму было – не пропустишь. Муж мой испугался, как бы не вышло аварии, и выставил по обе стороны красные огни. А потом, утром уже, мой Брайен вместе с мистером Дэниэлсом – это сосед наш – взяли трактор и убрали ветку с дороги. Народу тут не много бывает, только к священникам приезжают, ну и к студентам в колледже. Но мы все-таки решили не ждать никого и убрать все самостоятельно.

– А когда вы расчистили дорогу, миссис… – поинтересовалась Кейт.

– Финч. Миссис Финч. В полседьмого. Было еще темно, но Брайен хотел закончить до того, как отправится на работу.