— Мне кажется, — целуя ее, вымолвилКриспин, — ты однажды… — поцелуй в подбородок, — уже угрожала мне… —он коснулся губами шеи, — подобным образом. — Его губы оказалисьвозле самого ее уха. — Мне бы не хотелось считать тебя хвастуньей, но… —Он не закончил фразы, предпочитая при помощи поцелуя, а не слов выразить своюмысль.

— Дважды вам так не повезет, — задыхаясь,вымолвила Софи. — На этот раз, милорд… О, Криспин, на этот раз… — Ее словапотонули в стонах.

Криспин развернул ее к себе спиной и целовал теперь взатылок, лаская грудь.

— Криспин, я люблю тебя.

Эти слова прозвучали неожиданно для них обоих.

— Я хотела сказать, что люблю причинять тебебеспокойство, — поправилась Софи.

Криспин пристально посмотрел ей в глаза.

— Я тоже люблю, когда ты причиняешь мнебеспокойство, — серьезно заявил он.

— Правда? Ты действительно это любишь? — искреннеудивилась она.

— Более того, я без этого уже не могу жить.

— Криспин…

— Да, Софи?

— Криспин, я должна тебе кое-что сказать.

— Сначала я должен кое-что тебе сказать… В чем дело,Терстон?

— Доброе утро, милорд, — невозмутимо поклонилсяслуга, как будто он привык заставать хозяина на рассвете в саду возле реки вобъятиях нагой богини. — Мне не хотелось мешать вам, милорд, но вас ждуткакие-то люди.

— Люди?

— Люди с ордером на обыск Сандал-Холла и всехприлегающих построек, милорд.

— Ордер на обыск? Какого черта им нужно? —возмутился Криспин.

— Полагаю, милорд, цель их поисков — мисс Чампьон.

Криспин ворвался в гостиную и, увидев собравшихся там людей,спросил:

— Что вы себе позволяете?

В порыве ярости он не сразу заметил Бэзила Гросгрейна,стоящего позади двух своих спутников.

— Я сожалею о том, что на меня как на мирового судьюнашего прихода возложена эта неприятная обязанность. — Бэзил протянулКриспину бумагу, предусмотрительно оставаясь на безопасном расстоянии от него.Пока Криспин читал ордер, он брезгливо осматривал его грязную и помятую одежду,затем льстиво продолжил: — Приношу свои извинения за визит в столь ранний час,милорд. Надеюсь, что не оторвал вас от важных дел.

— Я работал в саду, — отозвался Криспин, бросив наБэзила взгляд поверх бумаги. Он вернул ему ордер на обыск, который выгляделвполне официально и предписывал лорду Бэзилу Гросгрейну, мировому судье икавалеру ордена Подвязки, обыскать Сандал-Холл, включая кладовые, коридоры,служебные постройки, потайные ходы, молельни и прочие помещения. Целью обыскаобъявлялся поиск Софи Чампьон, особо опасной преступницы, обвиняемой в убийствеРичарда Тоттла и осужденной на казнь через повешение. Во время обыска никому недозволялось входить или выходить из дома, стражники не должны спускать глаз сКриспина.

— На каком основании выдан этот ордер? — спросилКриспин.

— На основании анонимных доносов. Несколькихдоносов. — Глаза Бэзила сверкнули. — Мне жаль, что я вынужден этоделать, лорд Сандал, но я выполняю свой долг.

— Долг — прекрасное алиби на любой случай, —кивнул Криспин, делая особое ударение на слове «алиби», отчего Бэзил невольновздрогнул. — Не могу понять, с чего вы взяли, что эта женщина… — онзаглянул в ордер, как будто забыл ее имя, — эта Софи Чампьон прячется уменя. Почему вы решили, что я стану предоставлять ей убежище?

— А вы не догадываетесь? — ухмыльнулся Бэзил.

— Нет. Вы, похоже, знаете об этом больше меня. Ивообще, я впервые услышал имя этой женщины от вас и от констебля, которыйпришел узнать, где находились вы — вернее, мисс Чампьон — во время убийства.Кстати, как фамилия того художника, картину которого вы помогали вашей мачехеприобрести в тот вечер? Лайер? Лайес?

— Лайл, — вымолвил Бэзил побелевшими от напряжениягубами. — А что?

— Я хотел бы задать ему несколько вопросов, —безмятежно ответил Криспин. — О живописи, конечно. Как вы находите еготворчество? Ему хорошо удаются trompe l'oeil[3]? Знаете, такиекартины, которые изображают ложные сюжеты?

— Я не знаю, лорд Сандал. Я знаком только с егопластическими композициями.

— Ясно. Впрочем, любая живопись — обман, иллюзияреальности, не так ли? Художники — наши самые искусные притворщики. И этобольшая удача для вас, не так ли? — Он посмотрел на Бэзила добродушно идаже весело.

— Я вас не понимаю, милорд.

— Я и не имею в виду ничего особенного. Просто в мирестолько отвратительного, что если вы действительно знаток прекрасного, тодолжны быть благодарны обманчивой кисти художника. В любом случае, думаю, этотваш Лайер[4] сможет дать мне то, что я ищу. — С этимисловами Криспин по-дружески похлопал Бэзила по спине.

— Мы должны начать обыск, милорд, — напомнилБэзил, вывернувшись из-под руки Криспина.

— Конечно. Я едва не забыл о цели вашего визита.Полагаю, вы хотите поскорее покончить с этой неприятной обязанностью, чтобыуспеть позавтракать с вашей мачехой. Вы ведь каждое утро завтракаете вместе, нетак ли?

— Да, но едва ли…

— Не нужно ничего объяснять, — перебил егоКриспин. — Прошу прощения. Мне следует быть более аккуратным в словах,потому что для вас они, безусловно, болезненны. Вы ведь завтракали вместе сКонстанцией в ее гардеробной, когда сообщили о гибели вашего отца, не так ли?Прошу прощения за бестактность.

— Вам не в чем упрекать себя, лорд Сандал, —сквозь стиснутые зубы процедил Бэзил.

— Вы очень добры, — отозвался Криспин. — Авот вам есть.

— Что есть?

— Есть в чем упрекнуть себя, вернее… — Он улыбнулсясвоей оговорке. — Вернее, упрекнуть меня. Мне не следовало отнимать у васстолько времени своей болтовней. Но ведь так важно хорошо знать своих соседей.

Бэзил бросил на Криспина ненавидящий взгляд. В гостинойпоявились тетушки.

— Лорд Гросгрейн-младший, как мило с вашей стороны, чтовы зашли к нам, — сказала леди Присцилла с едва заметным раздражением вголосе.

— И привели с собой этих людей, — добавила ледиЭлеонора. — Мы давно с нетерпением ждали, когда вы придете представиться.

— Кстати, мы с Бэзилом как раз беседовали о том,насколько важно хорошо знать своих соседей, — вставил Криспин.

— Не стоит судить обо всех нас по нашемуплемяннику, — обратилась леди Присцилла к Бэзилу, бросив неприязненныйвзгляд на костюм Криспина. — Как говаривал мой дорогой брат Хьюго, «еслияблоко падает далеко от яблони, оно быстро гниет».