— Дядя, но зачем? Зачем ты решил вмешаться в мою жизнь? Ведь я еще на суде сказала, что не хочу больше твоей опеки надо мной.

— Мало ли что ты там сказала, — твердо произнес дядя. — Я знал, что должен сделать. В чем мой долг в отношении тебя. И я свой долг выполнил!

— И что… Что теперь? Ты хоть знаешь, что тебя ищут по всей округе?

— А как по-твоему, зачем я здесь?

На самом деле именно это Кате и хотелось узнать больше всего.

— Ты поможешь мне, — сказал ей дядя.

— Я?..

Но что-то во взгляде ее дяди заставило Катю придержать свои возражения при себе.

— Чем я могу тебе помочь? — лишь произнесла она. — И как? Ты столько всего наворотил…

— Ради тебя, племяшка.

— Пусть так. Но наворотил-то именно ты. Тебя ищут, возможно, если станут обыскивать все дома, то придут и сюда.

— Вот! А ты и скажешь, что никого нет. Ты же с хозяином поместья на короткой ноге? Он тебе верит. Даже в доме своем пожить пригласил. Вот ты ему и скажешь, что обыскивать дом не надо, одна ты. Они и уйдут.

Глаза дяди полыхали уже настоящим безумием. Кате было даже смотреть на него страшно.

Но дядя, не обращая внимания на испуг племянницы, продолжал бормотать:

— Поживем тут с тобой вдвоем, пока шум вокруг этого дела не уляжется, а там видно будет. Не век же за мной охотиться будут. Успокоятся. Решат, что я в другие края подался, упустили они меня. Мне ведь главное — убраться отсюда. А когда меня тут не будет, фиг они сумеют меня вычислить. Они ведь не знают, кто я такой.

— Ах, дядя, я бы не была на твоем месте так уверена в этом. Ты же оставил в хижине кучу своих вещей. И обувь, и куртку.

— И что? Таких курток и ботинок нашито много тысяч. Думаешь, продавец на рынке, который мне их продал, сумеет вспомнить покупателя?

— Но на них остались следы твоего ДНК, какие-то микрочастицы. Пот, частички кожи.

— И что дальше? Идентифицировать-то эти образцы не с чем. Меня им взять не удалось, хотя они и пытались. Если я сейчас унесу отсюда ноги, то кто потом может подумать на меня? Никто!

«Я!» — Кате хотелось закричать это. Но она не осмелилась. Новый облик дяди, его измененное сознание пугали ее не на шутку. И перспектива оказаться с ним один на один в этом огромном и страшном доме ее совсем не устраивала.

— Дядя, но я в последние дни не живу у себя дома.

— Знаю. Тебя хозяева к себе пригласили.

«Знаешь? — вот что хотелось спросить Кате. — А откуда знаешь? Следил за мной?» Хотя, конечно, следил. Если уж за Матвеем и Гаврилой с Лидой ее дядя следил, то за ней и подавно.

И вслух Катя сказала другое:

— Я тут только появляюсь время от времени. Вещи взять. Животных покормить.

— И к чему ты клонишь, племяшка?

Голос дяди прозвучал настороженно. Но Катя взяла себя в руки и произнесла:

— Если я сейчас заявлю в Дубочках, что хочу вернуться к себе домой, это вызовет у них подозрения.

— Что подозрительного в том, что хозяйка хочет вернуться в свои владения? Не век же тебе куковать в чужом доме на правах приживалки, которую из милости позвали к себе богатые благодетели.

Когда дядя озвучил ее роль, Кате стало до слез обидно. Нет, совсем не так относились к ней Василий Петрович и его жена. Вот они отнеслись к ней подлинно по-отечески. Приняли, приютили. А дядя, хотя и хвалится тут какой-то гипертрофированной заботой о Кате, по большом счету заботился исключительно о самом себе.

Это ему было важно доказать самому себе какую-то особую правоту, которая позволяла ему вершить судьбы других людей. Это для него было важно, чтобы именно он оказался прав, а все другие не правы. И именно из-за этого непомерного чувства гордыни дядя и влип в ту историю, в которую влип.

Но Катя не стала ничего говорить дяде, в здравости рассудка которого теперь сомневалась. Увольнение со службы тяжело сказалось на его психике. Ей лучше схитрить. Что ей мешает сказать, что она целиком и полностью на его стороне, а потом сдать его Ване и остальным? Да, так и должна была бы поступить любая на месте Кати, но дело все в том, что Катя была не любая. Поступить подобным образом со своим бедным свихнувшимся дядей она просто не могла.

— Располагайся, — сказала она. — Я тебе помогу.

Она надеялась увидеть в ответ хоть отблеск прежней улыбки ее дяди, но напрасно. Тот кривой оскал, который изобразил дядя, когда понял, что племянница ему поможет, так же мало напоминал его широкую открытую улыбку, как и сам сегодняшний дядя мало напоминал самого себя прежнего.

На консервном заводике Андрею удалось договориться насчет машины, на которой добрые люди подбросили его почти до самого Катиного дома. Ближе им не позволил подъехать сам отец Андрей. Чутье подсказывало ему, что это может быть опасным в первую очередь для самой Кати.

— Если я прав и Катя знает преступника, то и преступник может знать про нее.

А если так, то жизнь Кати в данный момент висит буквально на волоске. И незапланированный визит чужака в ее дом может этот волосок оборвать. Отец Андрей был далек от того, чтобы подозревать Катю в причастности к убийствам, хотя он слышал, что следователь высказывал такую мысль. И даже Василий Петрович, пригласивший Катю погостить у него, сделал это, как он пояснил, изначально отнюдь не из одних лишь добрых побуждений, а опять же по настоянию своего начальника охраны.

— Что-то с девчонкой не так, — сказал Ваня. — Я к ней уже приглядывался, но понять ничего не могу. Вроде бы цветочек чистый, но убийства вокруг нее завязаны. Уж вы мне поверьте, за этой цыпой надо приглядывать в оба глаза. И в первую очередь ради нее же самой.

Андрей понимал, что внешние проявления свидетельствовали не в пользу Кати. Первая жертва — Лидия Ревнивцева, являлась соперницей Кати, она посмела претендовать на Гаврилу, который на тот момент являлся законным Катиным мужем. И хотя впоследствии с мужем у Кати возникли разногласия весьма серьезного плана, и девушка даже демонстрировала желание уйти от мужа, но где гарантия, что это не было всего лишь мастерски разыгранным спектаклем? Мол, на мужа мне плевать с высокой башни, даже хорошо, если бы его у меня кто-нибудь забрал. А сама под маской безразличия сначала прикончила соперницу, потом дошла очередь и до неверного муженька, ну а последним пострадал свидетель.

Но уж свидетеля — Матвея бедная Катя прикончить никак не могла. Вот только об этом точно знал один лишь отец Андрей, который был на месте нападения неизвестного на Матвея. А все остальные запросто могли счесть, что священник вступил в сговор или был одурачен опытной преступницей.

Еще вчера утром Ваня твердил, что за девчонкой нужно установить круглосуточное наблюдение.

— Потому что чую, что она тут завязана!