– Волков, огонь, сука! Огонь!

Молчание, а я не успевал. Краем глаза увидел движение, бросил пулемет и метнул гранату в двух духов, которые выскочили из-за угла барака. Увидев мой бросок, они сразу же испарились обратно за барак, и граната разорвалась, не причинив им вреда, лишь секанув угол здания осколками. Но этих секунд мне хватило, чтобы закончить перезаряжать пулемет, и с диким, радостным ревом я вскинул оружие и одновременно с Волковым открыл огонь по боевикам, которые, воспользовавшись заминкой в нашей стрельбе, поднялись с земли и приготовились к последней части боя. Я щедро поливал кусты, бараки, окна, дверные проемы и не жалел патронов, грохотал и автомат заменщика, а мы оба услышали рев подлетающего БРДМ с прикрытием. Через несколько секунд над нашими головами загрохотали два пулемета и несколько автоматов. Ураган пуль крошил стены бараков, косил кустарник, задавливая огонь боевиков. Устоять против него было невозможно. Особенно красиво вел свою строчку КПВТ: его пули прошивали, как бумагу, стены, одновременно взрываясь маленькими красными взрывчиками. Непонятно, как после этого бараки не рушились. Уже не торопясь, я выхватил из подсумка одну за другой три гранаты и метнул их в окна ближнего здания, подняв там кучу пыли.

Дело было сделано, можно уходить. Быстро забрались на броню, и БРДМ начал сдавать назад. КПВТ уже не стрелял, у него закончилась лента, а ПКТ вел свою ровную строчку, бойцы били беспорядочно во все стороны, а боевики уже даже не стреляли в ответ. Подъехав к огородам, где еще могла быть засада, мы забросали кустарник гранатами и все прошили очередями, в ответ – молчок. Так же задом вылетели к поселку Пионерский и чуть не столкнулись с БМП седьмой роты, которая, набитая пехотой, мчалась нам на выручку. Остановились и, разгоряченные, начали рассказывать пехоте о столкновении с боевиками.

Я хлопнул техника по плечу:

– Толя – «ГАЗ-66»! Какой там «ГАЗ-66»? Это «ЗИЛ-157», старье, но ты его подбил и двоих к Аллаху, наверно, отправил. А ты чего, Юра, не стрелял, когда я с пулеметом возился?

Юра перевел на меня лихорадочно блестевшие глаза, и в нем как будто сломался стержень: он осел на броне и с шумом выдохнул воздух:

– Ничего себе курорт! Да мне показалось, что там со всей Чечни боевики сбежались, не хватало только Дудаева. Я как боевиков увидел, так и забыл про то, что ты мне говорил. Магазин у меня тогда тоже закончился, и я никак не мог попасть магазином в приемник, – Юрка счастливо засмеялся. – Но самое удивительное: море огня, а, по-моему, ни одного духа не убили.

– Ну, это тебе, Юра, не кино, где герой очередь дал, и десять фашистов упали, – все дружно рассмеялись.

Вернувшись на блокпост, Волков целый день ходил взбудораженный, вникая во все вопросы, касающиеся обороны блокпостов, но на следующий день он опять впал в меланхолию, предоставляя мне возможность и дальше командовать подразделением. В принципе, я не обижался, считая, что в повседневной работе время пройдет быстрее, чем если бы я просто валялся в салоне. Незаметно прошли и эти два дня, в течение которых Рамзан не являлся на доклад. И я уже начал ощущать легкое беспокойство по поводу моей отвальной. Накануне вечером подъехал к дежурившим у входа в деревню чеченцам и узнал, что Рамзан эти дни находится в Грозном, но завтра к обеду он должен быть дома.

Предупредил, как только он приедет – должен немедленно явиться ко мне. Немного успокоенный, вернулся обратно к себе, но уже на следующий день, ближе к обеду, я начал опять беспокоиться: Рамзана все не было. Не проезжала и его машина в деревню. В пятнадцать часов приехал Магомед и привез все, что я заказывал на салаты и водку:

– Борис Геннадьевич, Рамзан приказал мне доставить всю эту зелень и водку именно в этом количестве.

– Магомед, на хрен мне эти помидоры, огурцы и все остальное, если я приказал ему привезти готовые салаты, – я психанул и отшвырнул зелень на другой конец стола. – Где Рамзан?

– Борис Геннадьевич, его в деревне нет.

– Ну ладно… – с угрозой и значением протянул я, – если отвальная у меня сорвется, деревня пожалеет об этом.

Чеченец сразу забеспокоился и засуетился:

– Может, нужна помощь? А то я сейчас женщин нагоню на блокпост, они быстро приготовят салаты.

– Магомед, спасибо, ты лучше сгоняй в деревню и притащи стулья и столы, а остальное я сам организую.

Чеченец сел в свою машину и улетел в деревню.

Я нервно заходил перед салоном, а потом остановился перед Волковым, который обтер помидор и, жуя его, безразлично наблюдал за моими метаниями. Я остановился перед ним и с яростью сказал:

– Если они меня кинут с отвальной, я, Юра, завтра не уезжаю, а задержусь еще на неделю. Они эту неделю запомнят на всю жизнь.

Волков проглотил помидор и прицелился к другому:

– Боря, ну что ты им сделаешь? Да ни хрена ты им не сделаешь – поезд уже ушел.

Я выхватил из его руки помидор и положил на стол, выпалив:

– Юра, ты здесь всего несколько дней и, конечно, не знаешь, как можно мирным чеченцам насолить, а я тут воюю уже пять месяцев и имею определенный опыт и знание местных условий. В Дачу-Борзой стоит рота ВВ, командир роты мой знакомый и уже пару раз сидел за этим столом, потягивая водочку. Парень энергичный и решительный, просто стоять в Дачу-Борзой ему скучно. А я предложу ему провести зачистку Лаха-Варанды, чего до жути боятся жители и тем более Рамзан. Понял, как вопросы надо решать?

Минут пять мы провели в молчании, а потом Юра закурил сигарету и, щурясь от дыма, сказал:

– Давай решать, как быть с отвальной, люди ведь через час будут съезжаться.

Я посмотрел на часы, до семнадцати часов оставалось час пятнадцать.

– Ждем пятнадцать минут для контроля и начинаем шевелиться. Как-нибудь выкрутимся.

Через пятнадцать минут на дороге остановился «ГАЗ-66» Магомеда, и оттуда бойцы шустро выгрузили столы, стулья, а Магомед укатил в деревню узнавать насчет другой закуски, пообещав что-нибудь придумать.

Расставив столы и стулья за кустами, я организовал офицеров и прапорщиков на мытье овощей, зелени, и через пять минут работа закипела, а когда появился первый гость, Николай Кудрявцев, половина салатов уже была сделана. Коля, как всегда, был сильно выпивши, сразу ухватился за ложку и начал наяривать салат прямо из тазика. Выпросил еще сто граммов, а когда их выпил, то был «готов». Старшина притащил из палатки первого взвода матрас, и я, подхватив Кудрявцева под мышки, уволок его в кусты около столов. Постепенно начали съезжаться и другие гости, но на столе уже стояли несколько видов салатов, а когда выставил туда бутылки с водкой и остальную посуду, то стол смотрелся вроде бы ничего. Без пяти минут семнадцать на дороге остановился «уазик», и оттуда выскочил встрепанный Рамзан с кучей чеченок, которые потащили из машины на стол остальную закуску.

– Борис Геннадьевич, извини, дорогой, но у меня неприятности, поэтому я задержался.