Я с удовлетворением наблюдал, как стол наполнялся обильной закуской:

– Да, Рамзан, ты еле уложился, и деревне поэтому здорово повезло. Если бы я пролетел с отвальной, завтра бы твою деревню вэвэшники с Дачу-Борзоя зачищали, и думаю, что они бы остались довольны результатами.

– Борис Геннадьевич, – горячо начал оправдываться Рамзан, – у меня неприятности, поэтому чуть не опоздал. Племянника у меня в Грозном арестовали ни за что и посадили в фильтрационный лагерь. Я два дня бился, чтобы его выцапать оттуда. Еле получилось. Но у меня все было на мази. Даже если бы я не приехал, тебе бы все равно привезли закуску.

– Рамзан, а знаешь, как я перенервничал, ожидая эту закуску, и какие кары придумывал, помимо зачистки, для деревни? А? Ну ладно – успел, и хорошо.

Рамзан посадил женщин в машину и, пожелав приятного аппетита, укатил, а я пригласил товарищей за стол. Я сел рядом с Волковым, и застолье покатилось. Попробовали достать из кустов Кудрявцева, но не получилось: Коля спал как ребенок – крепко и без снов, только иногда подрыгивая ногами.

В общем, все прошло хорошо, и когда все разъехались, я поехал в штаб полка забрать документы на Большакова и Минашкина, которых решил увезти с собой. Хотел забрать и сержанта Кабакова, но мне сказали: «Боря, скажи спасибо, что этих солдат тебе отдаем». Про себя решил, что когда приедем в полк, в Екатеринбург, все сделаю, но уволю их на дембель, несмотря на то что им служить еще больше полугода. Степанов отвез меня на командный пункт полка, где я слез с машины и отправил его обратно, буркнув:

– Я на попутке доберусь.

В течение часа попрощавшись с однополчанами, забрав проездные документы и предписания на солдат, добавив еще у Ивана в медпункте, я вышел на дорогу и стал ждать попутку, но, прождав минут сорок, решил напоследок пройтись до блокпоста пешком, не ожидая никаких непредвиденных ситуаций. Автомат на плече, на ремне подсумки с четырьмя магазинами и четырьмя гранатами: если что – отобьюсь.

Весело насвистывая, миновал крайний пост, провожаемый удивленными взглядами солдат, завернул за поворот и остался один на дороге. Справа, внизу расстилалась красивая панорама долины реки Аргун и двух деревень – Дачу-Борзой и дальше Улус-Керт. Слева, примыкая вплотную к дороге, тянулась зеленка, а над всей местностью нависала гора высотой шестьсот метров, где занимали позиции седьмая рота и боевики. Пройдя по дороге почти километр, я уже мог различить на вершине горы суетившиеся фигурки нескольких солдат седьмой роты. Хотя было и достаточно далеко до них, но в их передвижениях ощущалось беспокойство, и смотрели они с горы в моем направлении, но несколько левее от дороги: на скалу в пятистах метрах от дороги.

«Что они там суетятся и рассматривают?» Я остановился и с любопытством стал смотреть на то место зеленки, где возвышалась скала.

Мое любопытство было щедро вознаграждено: первая пулеметная очередь хлестнула обочину дороги в двух метрах от меня, а вторая через пару секунд по тому месту, где я стоял, но за эти две секунды я переместился и теперь сидел на корточках в кювете. Все было ясно: если боевики раньше, чтобы обстреливать машины на дороге, лишь немного отходили в сторону от своих позиций на вершине, то теперь они почти на километр вылезли в зеленку между горой и штабом и с новой позиции не просто обстреливали, но могли уже контролировать часть дороги. Теперь мне была понятна причина суеты солдат на вершине. Но это мало утешало: хотя пулеметчик и не видел меня, но знал, куда я спрятался, и теперь очереди хлестали вокруг меня, сшибая ветки, заставляя стремительно перемещаться по кювету, увертываясь от пуль.

Попытался по кювету пробраться в сторону горы и выйти из-под обстрела, но через десять метров в зеленке был провал, и я сразу же попал под прицельную очередь. Часть пуль солидно прожужжала почти над головой и ушла в долину, а другая, ударив перед головой и обдав меня землей, заставила юркнуть обратно под защиту деревьев. Дорога назад, к штабу, тоже не предполагала радужных перспектив отхода. Я перебирал варианты выхода из создавшегося положения, тем более что пулеметчик прекратил огонь. Через пять минут я повторил свою попытку выбраться в сторону штаба, но очередная пулеметная очередь загнала меня опять под деревья. Это обстоятельство натолкнуло меня на мысль, что, вполне возможно, меня не выпускают, а в это время группа боевиков спускается вниз, чтобы взять меня в плен. Я затосковал: время было достаточно позднее и попутных машин не предвиделось. Стрельбу в штабе если и слышали, то принимали ее за обычную, и помощи отсюда ждать не приходилось. А видели ли меня с вершины горы бойцы седьмой роты – тоже вопрос. Так что приходилось надеяться только на свои силы и ждать темноты, тогда я уйду, если доживу до темноты.

Через пятнадцать минут я попытался осторожно выскользнуть из западни по кювету, но пулеметчик дал такую хорошую и точную очередь, что у меня пропало всякое желание испытывать судьбу. Я посмотрел на дорогу и прикинул: а что если метнусь на противоположную сторону дороги и попытаюсь там уйти по склону, но отказался – слишком много открытого пространства. Оставалась еще одна возможность: углубиться в зеленку и по ней уйти в сторону горы, а там выйти на дорогу. Но я не знал минную обстановку, и здесь резко возрастала возможность наткнуться на боевиков.

Время шло, до темноты было еще далеко, и я все больше склонялся к варианту с зеленкой. Уже решив туда нырять, услышал, как со стороны штаба полка начал быстро приближаться гул двигателя БТР. С надеждой уставился на ближайший поворот, и – о радость! – на дороге появился бронетранспортер, полностью набитый вэвэшниками, лежащими в непринужденных позах на броне. Я выскочил из кювета и замахал руками, чтобы они подхватили меня не останавливаясь, и тут же заскакал по обочине, высоко поднимая ноги и прыгая в разные стороны, как дикий козел, уходя от пулеметных очередей. Пулеметчик теперь не щадил меня и бил длинными очередями, не давая возможности оставаться на месте. Вэвэшники попались обстрелянные, открыли сразу же огонь, но били скорее в том направлении, откуда он велся, чем прицельно. БТР замедлил около меня ход, и две пары крепких рук, ухватив меня за одежду, затащили на верх машины и бросили на решетку двигательного отсека. Сверху на меня свалились два бойца, прижав мое лицо к решетке и не давая возможности пошевелиться, а вэвэшники быстро обнаружили позицию пулеметчика, и теперь надо мной стоял грохот от автоматов и возбужденно-радостные крики:

– Вижу, вижу. Вон, вон он побежал… получи, гад, – следовала очередь, потом еще одна и опять крики: —…есть, завалил одного… упал. Вон еще один… бейте туда… – и опять очереди.

Я ворочался под солдатами, но не мог их скинуть, в таком неудобном положении оказался. Пытался кричать, что там помимо боевиков в стороне и солдаты седьмой роты, но мои крики заглушал рев мотора, шум, гам и стрельба автоматов. Впрочем, стрельба закончилась быстро: БТР подъехал к горе, и зеленка скрыла его от боевиков, все начали рассаживаться поудобнее на броне, возбужденно обмениваясь впечатлениями, и я наконец-то выбрался из-под солдат, вызвав приступ смеха, когда они увидели у меня на голове немецкую каску.