Что сказать? Она так рассердилась и расстроилась, что слова путались в голове и казались бесполезными, способными лишь выдать Монку ее чувства, а этого ей хотелось меньше всего. Приходилось защищаться любыми способами.

– Конечно, – сухо сказала Эстер сдавленным голосом. – Какой смысл поступать иначе? – Она отступила еще на шаг; плечи напряглись, будто она боялась, что он снова ее коснется. – Думаю, я переживу, что бы там ни случилось. Выбора у меня нет.

– Ты рассердилась, – слегка удивленно заметил Монк.

– Чепуха! – бросила Эстер. Он совершенно ничего не понял. Это не имело отношения к Рису или к тем, кто нападал на женщин. Она разозлилась из-за его уверенности в том, что с ней можно обращаться как с мужчиной, что она может – и всегда сможет – позаботиться о себе. Да, может! Но дело совсем не в этом.

– Эстер!

Она стояла спиной к Монку, но в голосе его звучали терпение и рассудительность. Они пролились, как бальзам на раны.

– Эстер, для Риса это не приговор. Я отработаю и все остальные версии.

– Знаю, что отработаешь!

Теперь он растерялся.

– Тогда какого дьявола ты еще от меня хочешь? Я не могу изменить того, что случилось, и на меньшее, чем правда, не соглашусь. Не могу уберечь Риса от него самого и не в состоянии защитить его мать… если это то, чего тебе хочется.

Эстер повернулась к Монку.

– Я хочу не этого! И ничего от тебя не жду. О небеса! Я знаю тебя достаточно долго, чтобы точно угадывать, чего от тебя можно ждать! – Слова рвались из нее, и, уже произнося их, она жалела, что не промолчала, выдала себя, проявила слабость. Сейчас он увидит ее насквозь. Не может не увидеть.

Монк был огорошен и зол. На его лице отразились лишь хорошо знакомые ей признаки гнева. Глаза затянуло пеленой, вся мягкость исчезла.

– Мы прекрасно поняли друг друга, и говорить больше не о чем. – Он едва заметно поклонился, скорее кивнул. – Благодарю, что уделила мне время. Хорошего дня. – И вышел, а она осталась, несчастная и такая же злая.

Позже, после полудня, снова пришел Артур Кинэстон, на этот раз со своим старшим братом Дьюком. Эстер видела, как они идут от библиотеки по коридору к лестнице.

– Добрый день, мисс Лэттерли, – весело сказал Артур. Он посмотрел на книгу в руках Эстер. – Это для Риса? Как он?

Дьюк стоял позади – увеличенная, более крепкая и широкоплечая версия брата. И вошел он более свободной, несколько развязной походкой. Его классически красивое лицо с широкими скулами в меньшей степени, чем у Артура, отражало индивидуальность, но волосы были такие же, мягкие, вьющиеся, слегка рыжеватые. Эстер он разглядывал с некоторым нетерпением. Они ведь пришли повидаться не с ней.

Артур обернулся.

– Дьюк, это мисс Лэттерли, она присматривает за Рисом.

– Хорошо, – отрывисто сказал Дьюк. – Мы отнесем книгу вместо вас. – Он протянул руку. Звучало это скорее как команда, а не предложение.

Эстер он сразу не понравился. Если это действительно те самые молодые люди, которых ищет Монк, то Дьюк виновен не только в жестоких нападениях на женщин, но и в том, что погубил своего брата и Риса.

– Благодарю вас, мистер Кинэстон, – холодно ответила она, мгновенно оценив ситуацию. – Это не для Риса, я намеревалась прочесть ее сама.

Дьюк взглянул на обложку.

– Это история Оттоманской империи! – сказал он с легкой улыбкой.

– Очень интересная нация, – заметила Эстер. – Когда я в последний раз посещала Стамбул, видела там поразительно красивые вещи. Мне хотелось бы больше узнать про этот народ, щедро одаренный во многих отношениях, с утонченной и сложной культурой. – Еще этот народ отличался невероятной жестокостью, но сейчас это не имело значения.

Дьюк выглядел озадаченным. Подобного ответа он не ожидал, но быстро овладел собой.

– В Стамбуле на домашнюю прислугу большой спрос? Я думал, там в основном нанимают местных, особенно тех, кто на побегушках.

– Полагаю, так и есть, – отвечала Эстер, не глядя на Артура. – Я оказалась слишком занята, чтобы думать о подобных вещах. Свою собственную горничную мне пришлось оставить в Лондоне. Решила, что это не совсем подходящее для нее место; было бы нечестно просить ее поехать со мной. – Она улыбнулась Дьюку. – Я всегда считала заботу о слугах характерной чертой для джентльмена… или леди, в данном случае. Вы со мной не согласны?

– У вас была горничная? – недоверчиво спросил он. – Для чего?

– Если спросите у вашей матушки, мистер Кинэстон, надеюсь, она познакомит вас с обязанностями горничной для леди, – ответила Эстер, засовывая книгу под мышку. – Они весьма разнообразны, а я уверена, что вы не хотите, чтобы мистер Дафф томился ожиданием. – И, не дожидаясь его ответа, она одарила Артура чарующей улыбкой и стала подниматься по лестнице впереди них, еще кипя от гнева.

Через час в ее дверь постучали; Эстер открыла и увидела Артура Кинэстона, стоявшего у порога.

– Простите, – извинился он. – Брат бывает ужасно груб. Ему нет оправдания. Можно мне поговорить с вами?

– Конечно. – Эстер не могла отказать юноше; к тому же, как бы ни противилась она этой мысли, но Монк прав и ей следует заняться поисками истины, надеясь, что они докажут невиновность Риса. – Входите, пожалуйста.

– Спасибо. – Он с любопытством огляделся, потом покраснел. – Мне хотелось спросить, действительно ли Рис выздоравливает и… – Брови у него сдвинулись, взгляд потемнел. – И заговорит ли он снова. Заговорит, мисс Лэттерли?

Ей сразу показалось, что в его глазах мелькнул страх. Что такого может сказать Рис, если заговорит? Не по этой ли причине явился Дьюк Кинэстон – посмотреть, представляет ли Рис для него опасность… и, возможно, сделать так, чтобы не представлял? Можно ли оставлять их наедине с Рисом? Тот ведь даже не в состоянии закричать! Он целиком в их власти.

Нет, эта мысль чудовищна! И нелепа. Если с ним что-то случится, пока они здесь, то обвинят, конечно, их. Они ничего не сумеют объяснить или убежать. Они понимают это не хуже ее. Дьюк сейчас с ним один? Мисс Лэттерли инстинктивно повернулась к смежной двери.

– Что случилось? – быстро спросил Артур.

– О. – Эстер обернулась к нему, заставила себя улыбнуться. Неужели она наедине с молодым человеком, который изнасиловал и избил больше дюжины женщин? Ей надо бы бояться, бояться их, а не за них… за себя. Она собралась с мыслями. – Хотела бы вас обнадежить, мистер Кинэстон… – Ей нужно защитить Риса. – Пока никаких сдвигов. Мне очень жаль.

Артур выглядел расстроенным, словно она разрушила его надежды.

– Что с ним произошло? – спросил он, покачивая головой. – Какое он получил повреждение, что не может говорить? Почему доктор Уэйд ничего не в силах сделать? Что-нибудь сломано? Но ведь это заживет, верно?

Выглядел он так, словно сильно огорчен. Эстер почти не верилось, что эти большие глаза скрывают ложь.