Краддок сказал:

– А вы считаете, что ею-то и нужно было заниматься всеэто время?

– Я только думаю, что вы кого-то напугали, когдапринялись наводить о ней справки. Думаю, кто-то хотел положить этому конец.

– Давайте будем отталкиваться от того факта, что кто-тозамышлял выдать себя за Мартину, – сказал Краддок. – А потом вдруготказался от этого плана. Почему?

– Очень хороший вопрос, – сказала мисс Марпл.

– Кто-то шлет телеграмму, что Мартина возвращается воФранцию, затем договаривается с этой женщиной о поездке сюда и по дорогеубивает ее. До сих пор все верно?

– Не совсем, – сказала мисс Марпл. – Мнедумается, вашему построению недостает простоты.

– Простоты? – вскричал Краддок. – Вы хотитеменя запутать, – пожаловался он.

Мисс Марпл сокрушенным голосом уверила его, что такое ейдаже в голову не могло прийти!

– Тогда скажите наконец, – взмолилсяКраддок, – знаете вы или нет, кто эта убитая женщина?

Мисс Марпл вздохнула.

– Как бы мне поточнее выразиться – это так трудно… Яхочу сказать, кто она – я не знаю, но в то же время почти наверняка знаю, ктоона была, если вы меня понимаете.

Краддок запрокинул голову.

– Понимаю? То есть даже отдаленно недогадываюсь!.. – Он поглядел в окно. – А вот и ваша Люси Айлзбарроу квам пожаловала. Ну, а я удаляюсь. У меня нынче неважно с amour-propre [10], и наблюдать молодую особу, у которой все получается и горитв руках, выше моих сил.

– Я посмотрела в словаре, что значит «тонтина», –сказала Люси.

Минуты первых приветствий остались позади, и теперь Люсибесцельно бродила по комнате, трогая здесь – фарфоровую собачку, там –салфеточку, пластиковую шкатулку для рукоделья на подоконнике.

– Да, я так и предполагала, – отозвалась ровнымголосом мисс Марпл.

Люси медленно процитировала на память:

– «1653, по имени итальянского банкира ЛоренцоТонти, – форма ренты с общим фондом, при которой доли умерших участниковфонда прибавляются к долям тех, кто их пережил». – Она помолчала. –То самое, да? Подходит в общих чертах, и вам это пришло в голову еще допоследних двух смертей.

Словно не в силах усидеть на месте, она вновь приняласьбеспокойно бродить по комнате. Мисс Марпл сидела, наблюдая за ней. Сейчас этобыла совсем не та Люси Айлзбарроу, какую она знала до сих пор.

– Прямой соблазн, иначе не назовешь, – продолжалаЛюси. – Так составить завещание, чтобы все досталось тому, кто переживетвсех остальных. А в то же время, деньги-то ведь огромные. Казалось бы, и безтого хватит на всех… – Конец фразы прозвучал почти неслышно.

– Беда в том, – сказала мисс Марпл, – чтолюдям свойственна алчность. Некоторым людям. С этого все часто и начинается. Нес убийства – желания убить кого-то или хотя бы помыслов об этом – нет.Начинается с алчности, с желания заграбастать больше, чем вам полагается. –Она опустила на колени вязанье и устремила взгляд в пространство. – Какраз такой случай, кстати, впервые свел меня с инспектором Краддоком. Было этоза городом, неподалеку от курорта Меденем. Началось вот так же – обыкновенныйчеловек, незлой, но слабохарактерный, который позарился на большие деньги.Деньги, предназначенные вовсе не ему, но которые, казалось, был легкий способприбрать к рукам. Ни о каком убийстве на этой стадии речь не шла. Всего лишь очем-то простом, элементарном, в чем вроде и греха особого нет. Вот такобыкновенно и начинается. А кончилось это троекратным убийством.

– Похоже, – сказала Люси. – Теперь у нас тожетри убийства. Сначала – женщина, которая выдавала себя за Мартину и могла быпретендовать на часть наследства в пользу своего сына, за нею – Альфред, потом– Гарольд. И значит, остались только двое, да?

– То есть только Седрик и Эмма, вы хотите сказать?

– Не Эмма. Эмма – не высокий, темноволосый мужчина!Нет. Я хочу сказать – Седрик и Брайен Истли. О Брайене у меня раньше и мысли небыло, ведь он скорее светлый шатен. Пышные белокурые усы, голубые глаза… Новидите ли, на днях… – Она умолкла.

– Да-да, продолжайте, – сказала мисс Марпл. –Говорите. Что-то вас глубоко поразило, не так ли?

– Это произошло, когда уезжала леди Стоддарт-Уэст. Онауже попрощалась и собиралась сесть в машину, как вдруг обернулась ко мне испрашивает: «Кто был тот мужчина, что стоял на террасе, когда я приехала?Высокий, с темными волосами?» Я в первую минуту не могла сообразить, о ком этоона, поскольку Седрик еще лежал в постели. И, все еще не понимая, говорю ей:«Вы что, имеете в виду Брайена Истли?» «Конечно, – говорит она, –так, значит, это он самый? Майор авиации Истли? Он как-то прятался у нас начердаке во Франции, во времена Сопротивления. Мне хорошо запомнилась егоосанка, посадка головы». Она еще прибавила, что хотела бы с ним встретитьсяснова, но мы не смогли его найти.

Мисс Марпл молча ждала, что она скажет дальше.

– А уже после, – сказала Люси, – я посмотрелана него… Он стоял спиной ко мне, и я увидела то, что должна была заметитьдавно. Что даже у шатена волосы темнеют, когда их смазывают, знаете, такимсоставом, чтобы лежали. У Брайена от природы шевелюра скорее русая, новыглядеть может темной. Так что, возможно, ваша подруга видела в поезде Брайена.Возможно…

– Да, – сказала мисс Марпл. – Я уже думала обэтом.

– Вы, как я погляжу, ухитряетесь подумать обовсем! – удрученно вскричала Люси.

– Что поделаешь, голубчик, приходится.

– Непонятно только, что Брайен при этом выигрывает.Деньги достались бы не ему, а Александру. Да, вероятно, им жилось бы легче,больше могли бы себе позволить, но выкачать капитал на осуществлениеграндиозных замыслов и так далее, он бы не мог.

– Однако если бы с Александром, покуда ему нет двадцатиодного года, стряслось что-нибудь, тогда деньги перешли бы к Брайену, как егоотцу и ближайшему родственнику.

Люси бросила на нее взгляд, полный ужаса.

– Он никогда на такое не пойдет. Ни один отец на такоене решится ради… всего лишь ради денег.

Мисс Марпл вздохнула:

– Бывает, что решаются, дружок. Как это ни печально,как ни страшно, но бывает… Люди способны творить ужасные вещи, –продолжала она. – Я знаю женщину, которая ради мизерной страховки отравилатрех родных детей. Знаю, что одна старушка – вполне, судя по отзывам, милая стараядама – отравила сына, когда он приехал в отпуск домой. А как вам другая стараядама, пресловутая миссис Станич? О ней еще писали в газетах – вы, наверное,читали. Умерла ее дочь, потом сын, а потом она заявила, что ее тоже отравили. Идействительно, в овсянке обнаружили следы яда, но выяснилось, что она положилаего сама. А отравить собиралась свою дочь, последнюю из детей. В данном случаеэто делалось не совсем из-за денег. Больше из зависти к детям, что они моложеее, полны жизни, она боялась, – язык не поворачивается сказать, но этоправда, – что она уйдет, а они будут жить да радоваться. Расходами ведалавсегда она и щедростью отнюдь не отличалась. Да, конечно, это была особа, какговорится, со странностями, но для меня это ничего не объясняет. Странности улюдей бывают разные. Один будет раздавать направо-налево все, что есть задушой, выписывать чеки на банковские счета, которых не существует, потому лишь,что одержим желанием помочь ближнему. Тогда вы знаете, что при всех своихстранностях человек этот по натуре хороший. Ну, а когда, понятно, помимостранностей, и человек сам по себе дрянь, – то вот вам и результат. Нукак, немножко прояснилось от этого, милая моя Люси?