Правда, в одном селении нам попалась женщина, которая умерласовсем недавно, может, пару месяцев назад. Крестьяне часто видели ее, знали еепо имени. Впервые после той истории у нас появилась слабая надежда, но ей несуждено было сбыться. Она бросилась от нас прочь, в лес, мы бежали за ней,пытались схватить ее за длинные черные волосы. Ее белое погребальное платьепропиталось засохшей кровью, на пальцах налипла могильная грязь, а глаза… онибыли пусты и бессмысленны – два больших озера, в которых отражалась луна.Никаких тайн, никакой истины – одно отчаяние.

– Но почему? Почему они были такие? – Юношаскривился от отвращения. – Почему они так отличались от вас и Клодии?

– У меня на сей счет была своя теория, у Клодии – своя.Но, честно говоря, я уже отчаялся. Я боялся, что мы убили единственногопохожего на нас вампира – Лестата. И все же это казалось немыслимо: неужели они вправду обладал мудростью чародея и колдовской силой?.. Наверное, думал я,Лестат каким-то образом сумел сохранить разум в борьбе с силами, властвовавшиминад этими монстрами. Но все равно, это был только Лестат, такой, каким я егоописывал, не было в нем ничего загадочного, и я прекрасно знал пределы еговозможностей и его очарования. Я хотел забыть Лестата, но думал о немпостоянно, словно бессонные ночи были специально созданы для того. Иногда я такявственно чувствовал присутствие Лестата, будто он только что вышел из комнатыи звук его голоса еще не утих. Так или иначе, это нарушало мой покой: противсвоей воли я представлял его лицо – не то, что запомнилось в последнюю ночь припожаре, а лицо Лестата в другие ночи и особенно в последний вечер, который онпровел с нами дома, лениво перебирая пальцами клавиши спинета, склонив головунабок. Слабость, скорее умиротворяющая, нежели мучительная, охватывала меня, ия видел, к чему приводят эти мысли: я хотел, чтобы Лестат был жив! Он былединственным настоящим вампиром, которого я смог найти.

Мысли Клодии были куда более практического характера. Онавновь и вновь заставляла меня рассказывать о той ночи в новоорлеанскойгостинице, когда она стала вампиром, и который раз тщательно анализировала этотслучай, пытаясь найти ключ к разгадке, отчего существа, встреченные нами надеревенских кладбищах, были лишены разума и что, если бы после вливания кровиЛестата она была бы похоронена в могиле, до тех пор пока сверхъестественнаятяга к крови не заставила бы ее выбить каменную дверь склепа. Что собойпредставлял бы ее истощенный мозг? Тело могло бы спасти себя, уже после тогокак остатки разума покинули его, и бродить по свету, убивая где попало, какделали эти существа. Так она объясняла поведение европейских монстров. Но чтоже породило их? От кого они пошли? На этот вопрос Клодия не могла дать ответ,но она надеялась раскрыть эту тайну в будущем. А я уже потерял надежду.

«Они порождают себе подобных, это очевидно, но где этоначалось?» – спрашивала Клодия.

Позже она задала мне новый вопрос. Почему я не могуповторить сделанное Лестатом? Разве я не способен создать другого вампира? Незнаю почему, но сперва я даже не понял ее. Не хотел понять. Наверное, потому,что для меня это был самый страшный, самый отвратительный вопрос, весь мойразум сопротивлялся ему. Понимаете, самого важного о себе я не знал. Много летназад, когда я встретился с Бабеттой Френьер и мучился от одиночества, у меняпоявлялась мысль, что можно совершить это, но я похоронил ее в себе как грязнуюстрасть. После Бабетты я старался держаться подальше от людей и убивал тольконезнакомцев, так что Моргану, как и раньше Бабетте, не грозила смерть в моихроковых объятиях. Они оба причинили мне слишком много боли, но я помыслить немог о том, чтобы убить их. Жизнь через смерть – это чудовищно.

Я ничего не ответил Клодии и отвернулся. Как бы она низлилась, как бы ни сгорала от нетерпения, этого отчуждения она вынести немогла. Она посмотрела взглядом любящей дочери и придвинулась ближе, чтобы успокоитьменя.

«Не думай об этом, Луи», – сказала она позже.

Мы устроились в маленькой уютной загородной гостинице. Ястоял у окна и смотрел на огни Вены. Я жаждал встречи с этим огромным городом,с его цивилизацией, с его размахом. Ночь была ясная, и теплый туман поднималсянад Веной.

«Позволь мне успокоить твою совесть, хоть я и не знаю, чтоэто такое», – прошептала она мне на ухо.

«Успокой же ее, Клодия, – попросил я. – Пообещай,что никогда больше не будешь заговаривать со мной о рождении новых вампиров».

«Мне надоели наши сиротские страдания, – сказала она.Мои слова и чувства раздражали Клодию. – Мне нужны конкретные ответы изнания. Скажи мне, Луи, почему ты так уверен, что, сам того не зная, несотворил где-нибудь себе подобного?»

Пришлось снова притворяться бестолковым. Я смотрел на нее,словно не понимая значения сказанного. Хотел, чтобы она молчала и просто быларядом, чтобы мы добрались до Вены. Я откинул ее волосы со лба, коснулся длинныхресниц и посмотрел вдаль, на огни города.

«В конце концов, что нужно, чтобы создать этих бродячихчудовищ? – продолжала Клодия. – Сколько капель твоей крови должносмешаться с кровью человеческой… и какое сердце сможет выдержать первую атаку?»

Она заглядывала мне в лицо, но я не поворачивался и смотрелв окно.

«Эта бледная Эмили, жалкий англичанин… – сказалаКлодия, не обращая внимания на гримасу боли на моем лице. – Их сердца былиникуда не годны, страх смерти убил этих людей в той же мере, что и потерякрови. Их убила сама мысль о смерти. Но те, которые выжили? Ты уверен, что непородил клан монстров, которые безотчетно и тщетно пытаются пойти по твоимстопам? Сколько времени отпущено этим неприкаянным, которых ты оставил послесебя, – день здесь, неделя там, пока солнце не спалит их дотла иликакой-нибудь человек не убьет их, сопротивляясь».

«Прекрати, – взмолился я. – Если б ты знала, какясно я это вижу. Но такого не может быть! Лестат высосал всю мою кровь и,смешав со своей, вернул обратно. Вот как он это сделал!»

Клодия разглядывала свои руки. Не уверен, но мне показалось,что она вздохнула. Потом подняла глаза, и ее взгляд встретился с моим. Онаулыбнулась.

«Не пугайся моих фантазий, – мягко сказала она. –В конце концов, последнее слово всегда за тобой. Разве не так?»

«Не понимаю», – сказал я.

Она холодно усмехнулась и отвернулась.

«Можешь себе представить, – шепнула она так тихо, что яедва расслышал, – шабаш детей-вампиров. Вот все, на что я способна…»

«Клодия», – прошептал я.

«Успокойся, – сказала она резко, но так же тихо. –Я имею в виду: как бы я ни ненавидела Лестата…» – она запнулась.

«Ну… – прошептал я, – продолжай же…»