— Нам же строго сказали ни в коем случае не вскрывать конверт!

— Да? Я, видно, прослушал, — нагло соврал Ким.

— Почему мне не сказал?

— Что прослушал?

— Что обнаружил!

— А-а, решил не беспокоить тебя по пустякам.

Если бы не жуткая физическая и моральная усталость, я бы убила напарника за такие «пустяки», а так я только в очередной раз вздохнула. Темнело. Понижение температуры стало отчетливо ощутимым. Сидеть на железном ящике, даже с сумками под пятой точкой, становилось все неприятней. Пора идти, в гостинице уже заждался Шнурик. А я так и не показала ему никаких родственников. Разве что медведя, даже двух, но они совсем нам не родня.

— Кстати, Ким, а что ты мне подсунул вместо письма в тот раз?

— А-а-а, — прозевал парень. — Приглашение на банкет с бесплатным шведским столом, которое мне выдали на почте.

Я быстро начала рыться в сумке. Достала конверт, раскрыла… и тупо уставилась на надпись: «Только ты могла поверить».

— Ким, я тебя ненавижу, — с чувством произнесла я.

Все человечество, собственно, делится на две категории: одни берут в долг, другие дают.

Лэм Чарльз

— …таким образом, соблюдение правил поведения при экстренных ситуациях является…

«Жу-жу-жу», — муха описала круг по комнате и опустилась на подоконник. Покрутив головой, она совершила пару шагов вдоль него, остановилась и принялась чистить крылья.

— …точно выверенные действия могут…

Закончив чиститься, муха несколько раз взмахнула крыльями и снова поднялась в воздух.

— …гренадерам также не следует забывать о…

«Жу-жу-жу», — муха принялась кружить прямо перед моими глазами. Вверх-вниз, вверх-вниз.

— Гренадер номер семьдесят семь, вы меня слушаете?

«Жу-жу», — Задолбало.

— Гренадер номер семьдесят семь, вы…

Хлоп!

— Есть! — победно воскликнула я, прихлопнув назойливое насекомое. — Простите, вы что-то сказали?

Вальтер негодующе поправил очки.

— Да, я сказал, что…

— Фу-у-у, гадость какая! У вас салфетки не найдется? — поинтересовалась я у секретаря, изучая раздавленный на ладони труп. Возмущенно раздувая ноздри, мужчина протянул мне платок.

— Вернемся к теме. Я просвещал вас о…

— Спасибо, — поблагодарила, я, возвращая носовой платок. Вальтер, брезгливо сморщась, взял его кончиками пальцев. — Так о чем вы говорили?

— Я говорил о…

— Да-да-да! Знаю я эту капусту. Правила о том, как «порядочные гренадеры должны вести себя во время летних месяцев». Со спичками не играть, дороги переходить аккуратно, за буйки не заплывать…

— Гренадер номер семьдесят семь, — сквозь зубы прорычал секретарь.

— А? Ой, извините! Это правила для школьников во время летних каникул! Какая я глупая! Все перепутала. Ничего, бывает, тем более большой разницы нет. Одна парашка. Так, а что у нас? Вспомнила! Следить за этими самыми детьми, выпущенными на долгожданную свободу и не знающими никакой меры, — принялась я загибать пальцы. — Летом возрастает количество грабежей, вследствие того что люди из-за жары оставляют на ночь открытые окна, надо за этим посматривать во время патрулирования; также в летние месяцы в город приезжают иностранные и иногородние торговцы или просто туристы — не исключена контрабанда и карманничество, ну и т. д. и т. п. Давайте оставим долгие чайные церемонии. Все это я прекрасно знаю. Вы столько раз нам зачитывали, можно было уже и выучить, — закончила я, лениво потянувшись на стуле.

Почти все утро я торчала в кабинете секретаря ЗОГа. Минуты, проведенные в его стенах, были безвозвратно потеряны. По великому счастью, из-за недавнего пищевого отравления (угораздило же) я пропустила очередной ежегодный летний инструктаж. И теперь с девяти утра Вальтер упорно пудрил мне мозги, пытаясь хоть что-то донести до моего здравого смысла и, возможно, совести. Но, честно, первого у меня отродясь не было, а вторая была в отпуске. Единственное доходящее до моих ушей было «жу-жу-жу» и «бла-бла-бла». «Жу-жу-жу» прекратилось — я разделалась с его источником, а «бла-бла-бла» продолжалось. К сожалению, избавиться от него без криминальных действий практически невозможно. Приходилось мужественно терпеть. Невыносимая духота кабинета, заманчивые звуки, доносящиеся с улицы, ларек с мороженым, которое вот-вот разберут, долгожданный выходной — все беспощадно играло на моих и без того шатких нервах.

— Вижу, гренадер номер семьдесят семь, вы хорошо запомнили все наставления, — после минутной тишины заговорил Вальтер. — Но кое-что вы все же упустили из виду.

— Упустила? — удивилась я, перебирая в памяти перечень предписаний. — Хм, ничего не припоминаю.

— Форма.

— Э?

— Форма! — дрогнувшим голосом повторил секретарь. — Все сотрудники Отдела в летние месяцы обязаны строго придерживаться определенной формы. Так как летняя одежда в основном открытая и вызывающая, что совершенно не подобает носить сотрудникам ЗОГа, дабы не уронить честь Отдела, была введена летняя униформа. Гренадер номер семьдесят семь, я вас спрашиваю, почему вы не в форме?

— У меня сегодня выходной, зачем мне быть в форме?

— Но вас вызвали в Отдел. Вы должны были привести себя в подобающий вид.

— По-моему, у меня и без того весьма подобающий вид.

— Подобающий?! — Вальтер начинал задыхаться. — Как это можно назвать подобающим видом? Что на вас надето? Я не могу понять, вам на брюки ткани не хватило или это вообще мужские трусы?!

— Это шорты, — сквозь зубы процедила я. Шорты, между прочим, были приличные. Темно-синие, до колен, свободные, классического покроя а-ля брюки. Где он здесь трусы увидел?

— Почему у вас голые ноги? — не унимался секретарь.

— Потому что это шорты!

— Вы не могли надеть классические брюки или юбку подобающей длины? Как в подобном виде вы ходите по улице?

— Через брюки или юбку подобающей длины ноги не загорят!

— Гренадер номер семьдесят семь, в первую очередь вы должны помнить о правилах приличия, а не о загаре.

— Господин секретарь, в первую очередь у нас с вами очень разные приоритеты и взгляды на мир. И вообще, я же к вашему носовому платку не цепляюсь, а могла бы! — не осталась в долгу я.

— А что с моим носовым платком?! — ошарашенно спросил Вальтер.

— А вы видели, какой он жуткой расцветки! Мрак! Вы с ним лучше в высшем обществе не появляйтесь, засмеют.

Секретарь, издав то ли стон, то ли рык, схватился за сердце и опустился на стоявший позади стул. Я, быстро налив из графина водичку, услужливо подала ему. Выпив залпом, словно там было что-то покрепче кипяченой воды (я на всякий случай понюхала стакан), он достал новый платок с расцветкой последнего писка моды (интересно, а сколько всего он их с собой носит?), вытер пот со лба и заговорил медленным, вкрадчивым голосом: