– На алкоголь!

– Ладно, ладно, – перекрикиваю я их. – Тогда что случилось?

– Ну, я использовала свои женские хитрости, чтобы провести их в дальнюю часть гостиной, и, пока мы открывали бутылку и наливали рюмки для всех, твоя мать и вторая тетя занесли тело в номер и положили его в одной из спален. Все прошло гладко, но ЗАТЕМ у твоей матери появилась одна из ее безумных идей…

– Не безумная, – возражает ма. – Я просто хотела убедиться, что они не так… ну, знаешь… не так бдительны. Потому что если они будут так бдительны, если они обнаружат и слишком рано узнают, что в спальне мертвое тело, то это будет очень плохо.

– Ма, просто скажи мне, что ты сделала?

– Я просто… Увидела много бутылок шампанского на их кухне, так что открыла одну или две и положила немного… ну, ты понимаешь.

Я делаю глубокий вдох, уговаривая себя быть сильной.

– Не знаю. Что ты положила в бутылки?

– Просто китайское лекарство, очень полезное для здоровья.

– Это трава, – с триумфом говорит четвертая тетя.

– ЧТО?

Боже правый, я даже не знаю, с чего начать. С того, что моя мать накачала дюжину шаферов? Или, может быть, с того, что моя мать носит с собой заначку марихуаны? Какого черта?

– Нет, нет, это традиционная китайская медицина, – уточняет ма. – Избавь меня от очередного раунда соперничества между сестрами.

– Традиционная китайская медицина не включает в себя марихуану! – повышаю я голос, но в последний момент вспоминаю, что нужно говорить тише.

– Нет, в оригинальном рецепте используется вид гриба, он называется Дун Чун Ся Цао[24], – признается Ма. – Но Дун Чун Ся Цао дорогой! Поэтому я везде искала замену, и тут кто-то в интернете рассказал мне, что есть очень хорошая трава, называется Тетрис Гидро Консервированное масло. Очень хорошо помогает от боли.

– Она имеет в виду тетрагидроканнабинол, – поясняет четвертая тетя.

Я задаюсь вопросом, не запомнила ли она, что означает ТГК, специально для этого момента?

– ТГК? Мама, это активный ингредиент в марихуане! О боже мой.

– Нет, это совсем другое. Эта трава очень хороша для крови. Ты знаешь, как зимой у меня болят кости, очень плохо, так больно, а эти травы мне помогают. У них есть немного побочных эффектов, от них немного кружится голова.

– От них ты ловишь кайф, – говорит четвертая тетя.

– Никакого кайфа, просто голова немного кружится.

Я закрываю глаза.

– Значит, благодаря вам двоим, эти бедные шаферы напились и накурились? Вы могли их убить!

– Ах, постучи по дереву, не говори так о несчастье, – говорит тетя, постучав по ближайшему дереву.

– Не говори, что это плохая примета? – Я кричу, разрываясь между смехом и плачем. – Я имею в виду, что уже немного поздновато для этого, ты не думаешь?

– Тш-ш, – просит ма, – не груби, Мэдди. Я тебя не так воспитывала.

Это невыносимо. Еще один большой глоток воздуха.

– Так, значит, вы, ребята накачали шаферов наркотиками, а потом…

– А потом мы ушли, вот и все, – говорит ма. – Когда мы ушли, они были все еще счастливы, все смеялись.

– Но как А Гуан оказался на сцене?

Мои тети и мама пожимают плечами, но мне не нужно, чтобы они отвечали. Я и так могу все разложить по полочкам. Ясно вижу это в своем воображении.

Одному из шаферов позвонил запаниковавший жених, спрашивая, где они, черт возьми, потому что церемония должна вот-вот начаться. Они бросаются одеваться, повсюду спотыкаются, а потом один из них, вероятно, пошел за чем-то в спальню и увидел А Гуана в постели. Я вижу, как все это разворачивается в моем воображении, будто в кино. Он подходит к А Гуану и толкает его. Решает, что, возможно, А Гуан отключился, и в его одурманенном абсентом и марихуаной сознании он решает, что лучший вариант действий – это взять А Гуана на церемонию. Он зовет остальных внутрь, чтобы помочь. Вместе они стаскивают А Гуана с постели, смеясь над тем, какой он легкий.

Пол уходит у них из-под ног, и они чуть не падают, но все это их только веселит. Ведь они все равно уже не различают, что где.

И вот так труп и оказывается у алтаря.

28

Как только мама и мои тетушки заканчивают рассказывать мне о том, что происходило за кулисами, они вступают в спор на китайском, индонезийском и английском.

Старшая тетя:

– Ту кан[25]? Видишь, вот что происходит, когда ты не слушаешь меня!

Вторая тетя:

– Ха! Ты просто завидуешь, потому что хоть раз я взяла контроль над ситуацией, мы не просто следуем за тобой, как зомби.

Ма:

– Зачем ты дала им столько абсента? Они не такие пьяницы, как ты!

Четвертая тетя:

– Извините, это не моя вина, если друзья жениха не могут удержаться от алкоголя. И еще, это не я накачала их.

Так типично для них. Старшая тетя и вторая тетя с их соперничеством, мама и четвертая тетя с их ревностью. Я не могу вынести больше ни секунды, поэтому, пока они спорят друг с другом, ухожу.

Словно в подтверждение нашего настроения, ветер усиливается и начинает завывать, как убитая горем вдова. Мой хвост хлещет меня по лицу. До того момента адреналин заставлял меня не обращать внимания на окружающее, но сейчас я понимаю, что замерзала в мокрой одежде. Зубы стучат при каждом вдохе. Я крепко сжимаю полотенце вокруг себя и иду в сторону бассейна. Страшно представить, что могло произойти, пока я подводила итоги со своей семьей, но я должна это сделать. Должна знать.

Я отчасти ожидаю, что место происшествия будет кишеть полицейскими, что я услышу вой сирен и увижу горящие красные и синие огни. Но, когда подхожу к месту, там почти нет людей. Служба безопасности отеля выпроваживает последних постояльцев с места происшествия, строгими голосами приказывая всем вернуться в свои номера и оставаться на месте. Жаклин и Тома – слава богу – нигде не видно. Я проверяю свой телефон и вижу полдюжины сообщений от Себа, сообщающих мне, что ему приказали вернуться в комнату. Мое сердце начинает учащенно биться, когда я замечаю Нейтана на сцене, его высокий силуэт выделяется на фоне грозового неба. Он смотрит вниз, на тело, и с моего ракурса невозможно разглядеть выражение его лица. Его спина прямая, но голова наклонена, как будто он глубоко погружен в свои мысли.

– Мисс, пожалуйста, вам нужно вернуться в свою комнату, – просит охранник.

Нейтан поворачивается