с ним не так, что ему нужно постоянно тыкать А Гуана ногой?

Оба шафера качают головами.

– А другие его знают?

Первый шафер пожимает плечами.

– Кто их разберет? Возможно. Тому пришлось нанимать людей из трех разных агентств, потому что ему нужно было больше тел. Упс, неудачный выбор слов, лол. – Он произнес «лол», как будто это на самом деле подходящее слово.

Кто-то толкает меня локтем, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть маму и моих тетушек, стоящих позади меня.

– Зачем ты здесь стоишь? – шепчет мама. – Пойдем, вернемся в номер, иначе простудишься.

Я не могу удержаться от громкого фырканья. Мы стоим тут рядом с шерифом и мертвым телом, а мама беспокоится о том, что я простужусь?

– Вы закончили ругаться? – спрашиваю я, не в силах сдержать горечь в своем голосе.

По крайней мере, у них хватает порядочности выглядеть несколько смущенными.

– Пока, – отвечает четвертая тетя. Глянув на шерифа и шаферов, она переходит на индонезийский. – Что они выяснили?

– Ничего особенного. Но я хочу остаться здесь, посмотреть, что еще они придумают.

– Я пошла. – Четвертая тетя щиплет меня за щеку, а затем разворачивается и уходит обратно в сторону номеров, за ней следуют остальные тети. Только мама остается со мной.

В нескольких футах от меня шериф МакКоннелл быстро теряет терпение.

– Приведите мне других шаферов, – кричит он двум охранникам.

Они смотрят на Нейтана, который кивает им. Когда они уходят, шериф МакКоннелл вышагивает по сцене, и под его весом все содрогается. Раздаются раскаты грома, и я невольно подпрыгиваю.

– Нам стоит зайти внутрь, похоже, погода скоро совсем испортится, – говорит Нейтан. – Мы могли бы допросить остальных друзей жениха в их номерах.

– О, держу пари, тебе бы это понравилось, не так ли?

Нейтан выглядит озадаченным.

– Эм, да, наверное? Разве дождь не… я не знаю, не сделает что-то с телом? Будет сложнее определить, когда он умер или что-то в этом роде.

– Эй, я здесь профессионал, – рявкает шериф. – Все вы, жители материка, считаете себя такими современными со всем вашим навороченным оборудованием, технологиями и всей этой новомодной хренью с ДНК.

– Что?

– Ну, у меня есть для вас новости: я собираюсь раскрыть это дело без вашего модного технологического дерьма. Я применю старую добрую детективную работу. – Шериф МакКоннелл постукивает себя по голове с еще одним своим фирменным хитрым взглядом.

– Хм. Ладно. Я все еще думаю, что мы должны пойти внутрь…

Нейтана прерывает появление еще двух шаферов.

Они в худшей форме, чем предыдущие двое: эти продолжают хихикать и указывать на небо, словно там что-то есть.

– Мам, ты уверена, что они не останутся такими навсегда? – шепчу я.

– Ах, конечно, нет. Традиционная китайская медицина очень полезна для здоровья. Очень хорошо! – Тем не менее, я не могу не заметить, какой обеспокоенной она выглядит.

Шериф МакКоннелл спрашивает шаферов, узнают ли они А Гуана, и они оба хихикают и качают головами.

– Эй, парень, пора просыпаться. Ты лежишь на алтаре, – говорит один из них.

– Из какого вы агентства? – спрашивает их шериф МакКоннелл.

– Агентство «Лучшие дни», – отвечает один из них.

– «Парти Пипс», – отвечает другой.

– И, предположительно, вы знаете, кто из какого агентства?

Два шафера тупо смотрят на него.

– Что? – спрашивает один из них.

Шериф МакКоннелл сжимает пальцами переносицу.

– Я спрашиваю: этот человек, он точно не из вашего агентства?

Один из друзей жениха уверенно качает головой, а другой отвечает:

– Не-е-ет.

Я ожидаю, что шериф МакКоннелл будет расстроен этим, но вместо этого он удовлетворенно потирает руки и кивает.

– Вы двое можете идти. Я знаю, кто это сделал.

Я не могу не сжать руку ма. Она сжимает мою в ответ и успокаивающе похлопывает.

– О боже, – бормочет она. – Все хорошо. Все в порядке.

Но не все в порядке. Меня вот-вот арестуют. Я смотрю, застыв на месте, словно свинцовая фигура, как шериф МакКоннелл идет от алтаря к проходу. Идет прямо ко мне.

Вот только он останавливается перед Нейтаном и говорит громовым голосом, соответствующим погоде:

– Нейтан Чен, вы арестованы за убийство этого человека. – Он достает пару наручников и, гордо улыбаясь, защелкивает их на запястьях Нейтана.

29

Шериф МакКоннелл бросает беглый взгляд на нас с мамой, когда проходит мимо, его мясистые руки лежат на плечах Нейтана. Нейтан выпучивает глаза, но, поравнявшись со мной, шепчет:

– Все будет хорошо.

А я…

Я в ярости. Насколько жалкой Нейтан меня считает, что утешает, пока САМ в настоящих наручниках? Что во мне такого, что заставляет людей вокруг меня заботиться о каждой проблеме? Я излучаю некомпетентность? Беспомощность? С меня хватит. Я разворачиваюсь и хочу накричать на Нейтана, сказать ему, чтобы он перестал защищать меня, перестал относиться ко мне, как к хрупкой вещи, потому что это не так. Я хочу наброситься на кого-то, на кого угодно, и, к сожалению, самым близким ко мне человеком в этот момент оказывается мама. Мама и мои тети. Они просто стоят и смотрят, как сотрудники безопасности, а за ними Нейтан, уходят.

– Все будет хорошо, – уверяет меня старшая тетя на индонезийском, ее голос полон неуверенности, и я понимаю это. Я использую этот шанс, чтобы разразиться гневом.

– Ничего не будет хорошо! – кричу я. – Не будет, перестань говорить, что будет, потому что не будет! Я не хотела, чтобы все это случилось. Я просто хотела, чтобы… Я просто… – Я просто что? Что бы я делала без моей семьи? Я бы застряла дома с трупом в машине и без возможности объяснить это. Но, возможно, это было бы лучше, чем то, что произошло. Что угодно было бы лучше, чем Нейтан, арестованный за то, что сделала я.

– Мэдди, ты расстроена, я знаю, но мы просто заботимся о тебе, – говорит ма.

Я уклоняюсь от ее протянутой руки, и обида, которая промелькнула на ее лице, злит меня еще больше. – Мне не нужно, чтобы вы заботились обо мне. Я больше не ребенок, ма. Боже, все это такое бремя!

Они вздрагивают при слове на букву «Б». Это их худший кошмар – быть бременем для своих детей.

– Мэдди, как ты можешь так говорить? – Старшая тетя говорит по-английски, ее грудь вздымается. – Мы семья, работаем вместе, всегда рядом друг для друга.

– Да, и именно в этом проблема. Мы всегда рядом. Я не знаю, на что похожа жизнь без кого-либо из вас. Узнала лишь мельком, когда училась в колледже, но потом я переехала обратно домой, и все вернулось на круги своя.