Как и Павленко, он оценил общий объем заказов невысоко — в 20 млн руб., что было почти вдвое ниже действительной цифры, а также утверждал, что 60 % полученных сумм уходили на зарплату рабочим. От ответа на особо острый вопрос о причинах приобретения оружия Клименко уклонился, сославшись на незнание[597].

Куда более словоохотливым оказался Константинов. Подтверждая характеристики, данные ему Павленко[598], Константинов явно старался понравиться следствию, продемонстрировать свою лояльность и осведомленность. Судя по всему, у него была хорошая память и склонность к описаниям, насыщенным деталями. Это хорошо демонстрирует протокол допроса от 3–4 декабря 1952 года, который провел в Киеве прокурор Кульчицкий, несколькими днями ранее допрашивавший Павленко в Кишиневе. Этот подробный документ отражал результат многочасового дознания, проходившего с 15 часов 3 декабря до четырех утра 4 декабря с вечерним перерывом[599]. Его можно рассматривать как сжатую, но очень информативную историю организации Павленко 1949–1952 годов.

Помимо сообщения многочисленных подробностей о деятельности УВС в различных регионах, Константинов всячески подыгрывал следствию в оценке ключевых вопросов. Так, вопреки собственным утверждениям о затратах организации на производственные нужды и зарплату, Константинов заявил:

Вопрос: Сколько всего денег получила ваша преступная организация за время существования с 1948 по 1952 г.?

Ответ: По моим данным и подсчетам наша преступная организация получила из различных государственных предприятий и учреждений около 21 миллиона рублей.

Вопрос: Сколько из этих денег украдено участниками вашей организации?

Ответ: Поскольку организация являлась преступной, то фактически все нами полученные деньги являются нами украденными у государства[600].

Подкрепляло этот тезис также заявление Константинова о паразитическом характере организации, о массовых тратах денег на взятки, приобретение легковых автомобилей, содержание «колоссального количества дармоедов и пришельцев, окружавших Павленко»[601].

Именно таких трактовок, оценивая экономический ущерб, нанесенный УВС государству, придерживались следствие и суд вплоть до вынесения приговора.

Очень охотно Константинов высказывался о взятках чиновникам, что также чрезвычайно интересовало следствие. Он называл многие имена, включая работников Министерства угольной промышленности в Москве, а также значительные суммы. Так, по утверждению Константинова, Датуашвили получил в общей сложности совершенно невероятную сумму — 200 тыс. руб. Как будет показано далее, суд оперировал куда более скромными показателями[602]. Эту линию Константинов продолжил на допросе 5 декабря. Он назвал ряд работников банков, которые за взятки помогали организации открывать счета и снимать наличные деньги, а также сотрудников паспортных столов, у которых приобретались фальшивые документы[603].

Значительная часть протокола от 3–4 декабря была посвящена особо важному для следствия вопросу о степени причастности к преступлениям разных членов организации. Константинов заявил, что о преступном характере организации знали 70 % ее сотрудников, и назвал «по памяти» более 90 человек[604]. Это разительно отличалось от линии Павленко, который явно старался ограничить круг обвиняемых.

На основании первых допросов и других материалов уже на второй день после массовых арестов, 24 ноября 1952 года, была составлена подробная информация о «преступной организации» Павленко, предназначенная для высшего руководства страны. Докладная записка за подписью генерального прокурора СССР Г. Н. Сафонова была направлена И. В. Сталину, секретарю ЦК КПСС Г. М. Маленкову, руководившему аппаратом ЦК, а также Л. П. Берии, который курировал МВД в качестве зампредседателя Совета министров СССР[605]. В целом регулярное информирование высшего руководства страны о различных происшествиях и преступлениях, крупных общеуголовных и политических делах было рутинной практикой. На этот раз Сафонов сообщал о раскрытии органами военной прокуратуры «большой преступной организации», которая маскировалась под военно-строительное управление.

В записке приводились общие и частные факты для доказательства опасной и масштабной деятельности УВС. Говорилось о том, что она действовала в течение четырех лет (на самом деле четырех с половиной) на больших территориях. На основании показаний Клименко сообщалось, что на счета организации поступило более 20 млн руб. Особо подчеркивалось, что преступники конспирировались, носили военную форму и владели оружием. Правда, выявление истинного значения этих фактов и целей организации прокуроры относили на будущее.

Было отмечено, что, по словам Павленко, фиктивная военная организация служила прикрытием для «массовых хищений» и не преследовала политических целей. Перечислялись выявленные факты хулиганства и дебошей членов организации, не имевшие последствий. Говорилось, что «военнослужащие»-самозванцы даже участвовали в праздничной демонстрации в городе Владимире-Волынском. В этих абзацах явно читался намек на бездействие (или пособничество) милиции и других государственных структур на местах, хотя прямо такой вывод сделан не был. Внешне отстраненно, но не случайно сообщалось, что при обыске у Павленко обнаружили удостоверение значка отличника Министерства угольной промышленности, заверенное факсимиле подписи министра.

Теме пособничества чиновников фактически была посвящена вторая докладная записка Сафонова тем же адресатам от 10 декабря 1952 года[606]. Дополнив прежнюю информацию новыми деталями об общем количестве арестованных, о махинациях Павленко (в том числе в годы войны) и организации работ в УВС, прокуратура на этот раз однозначно утверждала: «…Существование этой преступной организации и ее деятельность были возможны вследствие беспечности и отсутствия должного контроля со стороны должностных лиц различных местных организаций, а также покровительства отдельных хозяйственников, получавших взятки».

В записке со ссылкой на показания Константинова в качестве взяточников перечислялись 12 уже известных нам руководителей угольных предприятий, местных партийных работников, военных и милиционеров, в том числе А. А. Датуашвили, главный бухгалтер треста «Львовуголь» В. П. Козлов, В. М. Цыплаков, секретарь Бориславского горкома партии Дрогобычской области В. И. Бороздин. В заключение сообщалось: «Имеются данные, что участники организации находились также в преступной связи, помимо названных лиц, с другими руководящими работниками, в том числе с должностными лицами местных отделений Госбанка. Все эти данные тщательно проверяются».

Для большей убедительности и для «развлечения» советских лидеров к записке Сафонова были приложены образец одного из договоров корпорации Павленко на проведение подрядных строительных работ и фотография группы участников организации в военной форме.

В большинстве случаев архивы не позволяют проследить реакцию руководителей СССР на получаемые ими информационные документы или письма. Такой реакции могло не быть вообще или она выражалась устно, не фиксировалась в документах. Мы не знаем, читал ли записки Сафонова Сталин, активность которого заметно снижалась в последние месяцы жизни[607].

Различные источники уверенно свидетельствуют, что дело Павленко было не только замечено наверху,